Женщина медленно вытерла рот тыльной стороной ладони. В темноте посмотрела на кровь и прошипела:

— Больше не касайся меня, педик!

Он замахнулся для нового удара, но внезапно она пнула его ногой, и от боли он согнулся пополам. Она хлестнула его по лицу, ее мясистые кулаки сжались и стали колотить по нему снова и снова.

— Глупая…

Он схватил ее за руки и резко толкнул на стену. Он ударил ее два раза, чувствуя, как костяшки пальцев бьют по ее глупому, безобразному лицу. Она привалилась к стене, застонала и сползла на асфальт к его ногам.

Он постоял над ней, тяжело дыша. Оглянулся через плечо и осмотрел улицу, приподняв солнцезащитные очки, чтобы лучше видеть. В поле зрения не было никого. Он поспешно наклонился и подобрал сумочку, отлетевшую в сторону.

Женщина не двигалась.

Он снова с удивлением посмотрел на нее. Черт побери, почему она вела себя так глупо? Он не хотел, чтобы это случилось. Наклонившись еще раз, он приложил голову к ее груди, твердой, как у мужчины. Она дышала. Довольный, он поднялся на ноги, и на его лице мелькнула полуулыбка.

Стоя над ней, он поклонился, галантно согнув руку с сумочкой и прижав ее к поясу, и произнес:

— Клиффорд благодарит вас, мадам, — и убежал в ночь.

Бывало, что детективы 87-го участка приходили к согласию по отдельным вопросам, но они всегда расходились во мнениях, когда речь шла о сравнительной ценности разных осведомителей, услугами которых они время от времени пользовались. Как заметила одна старая дева, поцеловав корову: «Все это дело вкуса». Точно так же осведомитель, сотрудничавший с одним полицейским, вполне мог вызывать резкое неприятие у другого.

Все признавали, что Дэнни Гимп заслуживал доверия больше других стукачей, но даже самые преданные сторонники Дэнни понимали, что некоторые их коллеги получали лучшие результаты, пользуясь услугами других осведомителей. То, что все детективы в значительной степени зависели от информации, получаемой из преступного мира, не обсуждалось; вопрос был только в том, какого информатора предпочесть.

Хэл Уиллис покровительствовал человеку по имени Жиртрест Доннер.

Фактически благодаря полученной от Доннера и достойно вознагражденной помощи Уиллис точно пополам расколол немало крепких орешков. И вне всяких сомнений, становилось ясно, что грабитель Клиффорд, любитель вежливых поклонов, — именно такой крепкий орешек.

Сотрудничество с Доннером имело лишь одну отрицательную сторону, связанную с его любовью к турецким баням. Худощавый Уиллис не получал никакого удовольствия, теряя в весе по три-четыре фунта при каждой беседе с Доннером.

Доннер же был не просто толстый, его неспроста звали Жиртрест. Он был тучным. Он был огромным, просто человек-гора.

Жиртрест сидел, задрапировавшись полотенцем, и пласты плоти колыхались по всему его телу, когда он вдыхал пар, окружавший его и Уиллиса. Тело его было бледным, болезненно белым, и Уиллис подозревал в нем наркомана, но был бы чертовски не прав, если бы решил арестовать хорошего осведомителя за хранение наркотиков.

Доннер сидел, как огромный белый Будда, и вдыхал пар. Уиллис смотрел на него и потел.

— Клиффорд, говоришь? — спросил Доннер. Говорил он таким замогильно-глубоким, хриплым голосом, будто вещал от лица самой Смерти.

— Клиффорд, — подтвердил Уиллис. Он чувствовал, как пот заполняет его густые волосы, струится по шее, по узким плечам и дальше вниз по позвоночнику. Ему было жарко. Во рту пересохло. Он посмотрел, как Доннер томится, словно огромный, довольный собой овощ, проклял всех жирных людей и повторил: — Клиффорд. Ты должен был читать о нем. Это напечатано во всех газетах.

— Я не люблю газеты, приятель, — сказал Доннер. — Только страницы юмора.

— Так вот, он грабитель. Прежде чем смыться, он бьет свои жертвы, затем низко кланяется и говорит: «Клиффорд благодарит вас, мадам».

— Этот парень чистит только курочек?

— Пока да, — ответил Уиллис.

— Я его не знаю, папочка, — сказал Доннер и потряс головой, разбрызгивая пот на покрытые изразцами стены вокруг. — Клиффорд. Это имя ничего мне не говорит. Расскажи о нем подробнее.

— Он носит солнечные очки. Во всяком случае, последние два раза был в них.

— Очки? Он выходит по ночам, этот кот?

— Да.

— Клиффорд, курочки, кот. Все на «К». Интересуется кокаином?

— Нам это неизвестно.

— Ты заметил букву «К»? — спросил Доннер. — Клиффорд, курочки…

— Вообще не обращал на это внимания, — ответил Уиллис.

Доннер пожал плечами. В парной, по-видимому, становилось все жарче. Пар вздымался вверх, испускаемый невидимыми дьявольскими приспособлениями, укутывая помещение толстым одеялом душного, насыщенного жаром тумана. Уиллис тяжело вздохнул.