Шрифт:
Из венского международного аэропорта его группа сразу направилась прямо в центральный банк, куда-Лесник решил положить на свой счет очередную сумму денег.
Когда-то цветущую и миловидную, секретаря управляющего банком, госпожу, которую он знал уже несколько десятков лет, время украсило осенним нарядом, или как его в народе называют «бабьим летом». Увидев Лесника, женщина улыбнулась и, демонстрируя отличную зрительную память, произнесла:
— О, господин Гончаров-Шмаков, поздравляю вас с благополучным прибытием. Мы рады вас видеть в наших стенах. Я сейчас доложу господину Швартон, он у себя в кабинете. Надеюсь, он как можно быстрее освободится и сможет вас принять.
— Вы так предупредительны ко мне, госпожа Анемона, — назвав секретаря по имени и тоже демонстрируя ей не столько свою память, сколько дальновидность, так как не поленился в свое время имя секретаря управляющего банка занести в свою записную книжку.
Управляющий банком, Фридрих Швартон в силу занимаемого им положения был излишне бдительным и никому не доверяющим человеком. Так он отнесся с недоверием и к Леснику несколько десятков лет тому назад, проверяя не грязные ли деньги тот кладет себе на счет в их банк. Но все проверки господина Гончарова-Шмакова показали ему, что он имеет дело с серьезным, богатым бизнесменом, включить имя которого в список клиентов банка являлось для него большой удачей. Гончаров-Шмаков редко снимал со своего счета деньги, а если и снимал, то малыми суммами, но зато делал всегда очень крупные вклады. Уверовав в честность Гончарова-Шмакова, Фридрих Швартон прекратил проверять на каждом шагу уважаемого клиента.
Увидев Лесника, входящего в его кабинет, Швартон, улыбаясь, как старому знакомому, раскинув руки для объятий, довольно произнес:
— Кого я вижу! Самого господина Гончарова-Шмакова! Чтоб я не нервничал, сразу говорите мне, вы приехали в банк чтобы брать из него свои деньги или вкладывать?
— Можете не переживать, Фридрих Оттович, вкладывать, вкладывать и только вкладывать, — пожимая управляющему руку, успокоил его Лесник.
— И сколько же на этот раз вы думаете положить на свой счет?
— Семь миллионов долларов!
— Отлично! — довольно промурлыкал Швартон.
Чтобы лишний раз не беспокоить такого замечательного и к тому же пожилого клиента, управляющий вызвал клерка и поручил ему тут же на месте, в его кабинете, оформить денежный вклад Лесника на его счет. Семь миллионов долларов!
Пока клерк занимался своей работой Швартон, глядя на Лесника, с сочувствием произнес:
— Стареем, Виктор Степанович, стареем.
— Что поделаешь, от наплыва лет не спрячешься. Скоро меня да и вас хозяин призовет к себе, — показывая пальцем на пол, рассудил Лесник.
— От этого нам никуда не деться, — заявил Швартон. От невеселой темы разговора его лицо стало унылым и кислым. Кому хочется умирать или думать о смерти? Никому!
— Как только нас не станет, дети быстро растащат то, что родители копили и складывали в кучу всю жизнь, — как бы сожалея, что у него такие дети, заявил Лесник.
— Да! Да! Это они умеют делать. Этому их даже учить не надо...
Выполнив свои обязанности и отдав Леснику чековую книжку, клерк покинул кабинет. Поговорим еще некоторое время со Швартоном на отвлеченную тему, попрощавшись с ним, Лесник покинул стены банка. В этот же вечер поездом Вена — Москва его группа отправилась на родину. Хуго и Сысой хотелось побыть несколько дней в Вене, ознакомиться с ее достопримечательностями, но Лесник был непреклонен в своем решении. Он был не из тех, кто снизошел бы к рядовому члену воровской группировки и стал разъяснять, что чем скорее и дальше он окажется от Швейцарии, тем лучше будет для него. Он желал полностью отмежеваться от того, что должно было произойти гам в ближайшие дни. А для этого ему нужно было как можно скорее оказаться на родине. Лесник предчувствовал грозовую тучу, которая надвигалась на него, но слишком мало только одного предчувствия, надо уметь не попадать под ливневый дождь или успевать спрятаться под крышу родного дома. Нужно еще уметь эту возможность использовать. Он именно так и поступил.
— Виктор Степанович, ну чего мы летим домой, как угорелые? Вена такой красивый город! Чего бы нам не задержаться здесь на пару дней? — попытался уговорить его Сысой.
Такую же просьбу Лесник увидел и в глаза Хуго.
— Вы, парни, не видите той опасности, которая гонится за нами и может нас погубить, а она существует и приближается, поэтому пока есть возможность и путь к спасению, мы должны как можно быстрее уматывать из этого красивого городка к себе домой.
Сысою и Хуго после такого ответа Лесника ничего иного не оставалось, как подчиниться его воле. Быть недовольными хозяином они не имели права. Перед выездом из Вены в Москву, достаточно помучав своих телохранителей, Лесник вновь дал каждому из них по пять тысяч со словами:
— Только поймите, ребята, что я вам за работу дал каждому не по пять, а по десять кусков баксов. Если же вы думаете иначе и полагаете, что получили только по пять кусков, то вот эти бабки я буду считать вашим долгом мне,
— Никаких долгов! Мы ваши условия принимаем, — замахав руками, заверил его Хуго.
— Понятно! Ну а как насчет картишек, не сыграем под интерес? —улыбнувшись, пошутил Лесник.
— Дураков нет, — живо объявил Сысой.
— Пускай у каждого будет в кармане то, что есть, — согласился Хуго.
— Позарившись на чужое, помни, что можешь всего своего капитала лишиться, — вспомнив строптивого Потсбернера, заметил Лесник.
— Эту науку мы на своей шкуре испытали, — чуть заискивая, произнес Сысой.