– Что это было? Ты чувствовала это?

– Да… но я тоже не знаю. Я знаю только, что ты все делала правильно, именно так, как я сделала бы.

– Такого быть не может, не может, в конце концов, ты из атлантов, а я из титанов… Но я словно была немножко тобой…

Тристана посмотрела прямо в глаза Эйден:

– Я… ты прости меня… за все, я ж и правда, не знала…

Эйден улыбнулась:

– Ничего, забыли. Я тоже чувствовала немного… не думаю, что у тебя жизнь была намного приятнее моей.

– Да уж… камнем по уху или уху об камень – уху вряд ли понравится, – улыбнулась Тристана. Эйден отметила про себя, что первый раз видит ее улыбку. Она была немного смущенная и какая-то лучезарная, ласковая.

– У тебя красивая улыбка, – просто сказала весталка.

– Правда? – Трис заметно смутилась. – А… что ты чувствовала?

– Одиночество… тоску… страх. Очень страх, ты, наверное, всю жизнь боялась…

– Я и сейчас боюсь.

– Но ведь ты – такая сильная!

– А кто тебе сказал, что сильные не боятся? Именно страх делает меня сильнее, страх – и одиночество.

– Но ведь ты же не одинока!

Тристана задумалась:

– Нет… наверное. Я не знаю.

– Трис… – серьезно сказала Эйден, – ты должна знать… Если, не приведи Создатель, тебе будет плохо… или просто грустно…

– Не надо. – Тристана приложила указательный палец к губам Эйден. – Не говори, не сейчас, может быть, потом.

– Почему?

«Потому, что я не хочу потерять еще и тебя», – подумала Тристана, но вслух сказать не решилась.

– Потому… О, Боже, что это?!

– Где? – Эйден машинально обернулась. У рычагов управления, на высоте метра полтора висел голубоватый светящийся шар.

Эйден едва не рассмеялась:

– Ну и чего ты испугалась? Это всего лишь лайтнинг (7)…

– Ничего себе "всего лишь", – сипло прошептала Трис, – на моей памяти такой лайтнинг спалил в бездну портовый склад!

Эйден протянула руку; ее тонкие пальчики коснулись блестящей поверхности шаровой молнии. Казалось, ее сияние окутало кисть девушки:

– Его, наверное, кто-то обидел. Невежды пытаются ловить их, как правило, на свою дурную голову. Лайтнинги ужасно сильные, но безобидные…

Ее рука словно гладила сияющий шар.

– Говорят, лайтнинги – это дети Ангелов… – тихо сказала она, а затем обратилась уже к самой молнии. – Иди, малыш. Иди домой.

Шар поднялся выше и замер перед лицом Эйден. На какой-то миг Тристане показалось, что он отразил лицо весталки. Она подняла руку к глазам, отгоняя наваждение, а когда руку опустила – молния уже исчезла, лишь улыбающаяся Эйден с синяком на лице и рукой на перевязи стояла у рычагов управления…

Полумгла, вечно царящая в Ойкумене, наливалась темно-багровыми цветами сонного времени; на небе проступали светлые пятна островов, находящихся дальше от Ядра, ближе к краю мира. Каррак медленно опустился, коснувшись невысокой причальной мачты – Эйден и Тристана достигли Большого Тантала.

Ветер был довольно силен, не буря, конечно, но удерживать каррак было непросто. Трис первая выпрыгнула на ходящую ходуном площадку мачты и помогла выйти Эйден.

– Ты пока сойди на летное поле, – сказала она и в голосе ее тихо, но явственно прозвучала забота, – а я хорошенько закреплю каррак. Погода дурная, не хочу, чтобы он нас покинул, не попрощавшись.

Эйден хотела, было, возразить, но не стала – ей было очевидно, что в швартовке она со своей одной левой рукой совсем не помощница.

Настроение было очень хорошим, несмотря на отчаянную слабость и боль в руке и во всем теле. Эйден даже насвистывала какую-то нехитрую мелодию. И, конечно же, не заметила ничего, предвещавшего опасность…

Он вышел ей навстречу из тени какого-то барака – мужчина невзрачной наружности и среднего роста, на какого не обратишь внимания ни на улице, ни на светском рауте, ни в ночлежке бедняков, с выражением экстатического блаженства на лице и стрелометом в руке. Эйден хотела закричать, но крик застрял у нее в груди, а с губ не срывался даже шепот…

Первая стрела поразила руку; вторая – впилась в плечо. смертельной оказалась третья стрела, вонзившаяся в яремную вену…