– И почему же она поступила столь неблагородно? – с неподдельным участием спросила Трис, подмигнув Эйден.

– Она всегда была такой! Она воспользовалась моей любовью и мягкосердием, чтобы сесть мне на шею. Она забыла все обязанности благочестивой супруги и стала вести себя, как хозяйка. Пока я служил во флоте, меня это не тревожило, но после моего ухода, когда я завел здесь практику… я стал чужим в своем доме…

Казалось, почтенный старец вот-вот расплачется.

– В конце концов, я принял мудрое решение – взять себе вторую жену… – Трис хихикнула, – но стоило мне сказать об этом Галатее – это мою жену так зовут, – как она рассвирепела, словно гарпия, бросилась на меня с кулаками… Ну вы же понимаете, бить женщину унизительно для мужчины.

– Особенно если он может получить сдачи, – шепнула Тристана Эйден.

– Я поступил благородно – я собрал свои вещи, все инструменты – и ушел. Вот только куда мне теперь податься?

– А почему бы не во флот? – осторожно спросила Трис.

– Ох… я бы с радостью, да не возьмут меня. Видите ли, меня угораздило сцепиться с авгурами.

Доктор потер нос, поправляя несуществующее пенсне.

– Эти авгуры, скажу я вам, сами порядочные еретики! Я верую в Творца, создавшего вселенную, верую, что все мы ходим под Его всевидящим взором… но эти невежды говорят об Оке так, словно это какой-то материальный объект, живое, притом независимое от Творца существо…

Тристана покашляла в кулак.

– Уважаемый Георгий… Я думаю, нашу встречу устроил сам Промысел Творца. Я бы хотела Вам предложить место штатного врача на нашем тяжелом фрегате. Условия те, что были на последнем месте нашей службы и… – Трис подмигнула, – никаких авгуров на борту. Согласны?

Далеко улететь им не удалось.

Большая кровопотеря и перенесенные испытания – буря, гроза, наемный убийца – вкупе с физическим истощением сделали свое дело. Почти беззвучно бледная как мел Эйден сползла на пол, судорожно хватаясь за рычаги. Тристана едва успела подхватить ее на руки.

– Положи корабль в дрейф… – еле слышно прошептала весталка. Трис кивнула – не станешь же объяснять ей в таком состоянии, что она не знает, как положить корабль в дрейф?

Тем не менее, ей это каким-то чудом удалось. Передав Эйден Иллову, Тристана решительно взялась за рычаги. Помогло странное новое ощущение, похоже на ее собственные ощущения в работе с механикой, но более слабое. И когда каррак лег все-таки в дрейф, по позвоночнику девушки пробежал приятный холодок. Это было похоже на успешное завершение процесса юстировки крупного гироскопа – но все-таки чем-то отличалось.

– Ей нужна срочная операция, – нарушил молчание Георгий, – я дал ей железосодержащие препараты, но, пока рана не зашита, она постоянно понемногу теряет кровь.

Трис обернулась. Эйден лежала на полу с ногами, заброшенными на стенку. Мертвенная бледность ее сменилась легким порозовением, лишенная повязки рана на руке, покрытая полузасохшей кровью и сочащаяся сукровицей, выглядела ужасно.

– Надо привести ее в чувство, – сказал Иллов, – прежде чем я начну оперировать.

– Зачем? – спросила Тристана. – Может, лучше оперировать, пока она без сознания?

– От боли она очнется, – пояснил Георгий, – а затем будет болевой шок, который может стать причиной комы или даже смерти.

Трис торопливо осенила себя Знаком Единого:

– Да не будет! Отойдите, доктор.

Она опустилась на колени рядом с весталкой и быстро коснулась губами ее губ:

– Очнись, солнышко. Надо привести тебя в порядок, – прошептала девушка. Веки Эйден вздрогнули, губы – шевельнулись.

– Трис… мне больно…

– Сейчас все пройдет, – Тристана выразительно посмотрела на Георгия. В руках доктора была небольшая мензурка. – Выпей это.

Доктор подал мензурку Трис, та поднесла ее к губам весталки. Прозрачная жидкость полилась в приоткрытый рот девушки.

– Трис… что с кораблем?

– Лежит в дрейфе. Не волнуйся… – сама того не замечая, Тристана погладила Эйден по здоровой руке.

– Сейчас подействует, – шепнул Иллов. – Если возможно, не отходите сейчас от нее, ей нужен кто-то, кого она знает…

– Что Вы ей дали? – тихо спросила Трис.

– Это наркотик. Он прекрасно обезболивает, но человек остается в сознании. Он может пугаться, может много говорить, может рассказывать какие-то свои тайны или видеть видения… Вы должны быть рядом с ней, – повторил Иллов. Трис кивнула и вновь наклонилась к Эйден.

– Я здесь, солнышко. Не бойся.

– Я… не боюсь. Я не чувствую рук… и ног…

– Так и должно быть, – Трис заметила, что доктор принялся обрабатывать края раны ваткой, смоченной какой-то резко пахнущей жидкостью. – Не бойся, все будет хорошо.

– А… больше болеть не будет?

– Не будет, теперь не будет…

– Хорошо… – устало сказала весталка, – тебе я верю. Я сразу тебе поверила, хоть ты и злилась на меня за что-то…

– Я была глупой. Прости меня.

– Я… не сержусь. Сердилась, а теперь не сержусь. Ты хорошая.