Совсем близко от неё блеснул синеватый огонек, раскат выстрела прогремел неподалеку, послышался чей-то крик, и застрекотала торопливая дробь автоматных очередей… Как разноцветные нитки, прошивали холстину ночного неба следы трассирующих пуль… Бой подходил к месту, где находилась она. Может быть, начнется перестрелка и в противотанковом рву? Что делать тогда, куда идти? Она всегда плохо ориентировалась в малознакомых местах, а теперь, в ненастную тревожную ночь, и вовсе растерялась.

В томительном ожидании прошло несколько часов. Бой затих. Больше тут оставаться было невозможно. Безоружная, одинокая, она должна была теперь подумать о самой себе. И, выбравшись изо рва, она пошла по простреливаемой дороге в том направлении, которое могло вывести её к Ленинграду.

Сначала, как казалось ей, она шла правильно, но потом заметила, что не удаляется от боя, а, наоборот, приближается к месту, где особенно часто рвутся снаряды и воют мины.

В то самое время, когда Тентенников и Влас подходили к Большим Колпанам с запада, Елена Ивановна тоже вышла к капустному полю возле этой деревеньки. Ей казалось порой, будто со всех сторон окружали её раскаты и вспышки выстрелов, и только там, где находилась она, было еще безопасно. Но это безопасное место, этот остров тишины среди гремящего и бушующего мира, становится с каждой минутой меньше…

Вой мин, рев снарядов, треск выстрелов, гуденье потревоженной стонущей земли, свист колеблемого выстрелами воздуха, непрерывный раскат канонады заглушали человеческие голоса. Яркие вспышки пламени выхватывали на мгновение из тьмы крыши домов, деревья, придорожные строения и будки… Потом снова окутывала землю тьма непроглядной ночи…

Но вот взметнулось к небу огромным столбом синеваточерное пламя… Клубы дыма, мешаясь со снопами огня, потянулись вверх…

И сразу возле начали ложиться снаряды. Во рту была горечь, дышать становилось тяжелей, шумело в голове… Но властная сила заставляла её идти дальше и дальше, падать на землю, когда рвались рядом снаряды, подыматься, когда чуть утихало, и снова, оглянувшись по сторонам, уходить от пламени разрывов…

К концу ночи, когда вспыхнуло невдалеке пламя, она увидела узкий окоп возле самой дороги. В нем никого не было, и Елена Ивановна бросилась туда с разбегу. Прислонившись к стенке окопа, она решила наконец, что лучшего прибежища во время боя ей не найти…

Она лежала, прижимаясь к сырой земле. Горький запах пороха становился сильней. Взрыхленная разрывами снарядов, комьями падала в окоп земля, песок хрустел на зубах.

Елена Ивановна радовалась неожиданному приюту. После многих часов непрерывной ходьбы приятно было ощутить покой тихого пристанища, чувствовать, как сладко ноют истомившиеся ноги, и знать, что здесь не так-то легко погибнуть, — только прямое попадание снаряда или брошенная в окоп граната могли теперь сразить её.

Бой продолжался с неослабевающей силой, но все чувства притупились, и Елена Ивановна уже невнимательно наблюдала за тем, что происходит вокруг неё.

Вдруг послышалось ей, будто поблизости кто-то вскрикнул хриплым, странно знакомым голосом. Неподалеку блеснул огонек выстрела, и на мгновение мелькнули перед Еленой Ивановной две тени, качнувшиеся к окопу. Длинная и короткая, эти две тени казались ей фантастическими призраками, выросшими на просторе нескончаемой ночи.

Бежать было уже поздно. Она не сдвинулась с места. Люди не сразу заметили её и несколько минут о чем-то перешептывались, не оглядываясь. Потом маленький, одетый в старенький полушубок, обернулся и чуть присвистнул от удивления. Елена Ивановна растерянно улыбнулась, и самой ей эта улыбка показалась жалкой, да к тому же разве мог незнакомец видеть её лицо! Так, по одежде понял только, что рядом с ним в окопе прячется женщина…

Ей стало страшно. А может быть, чужие, незнакомые люди обидят её? Она поползла к выходу из окопа и почувствовала, что кто-то тянет её за полу пальто. Она оглянулась, недоумевая.

— Не ходи… — шепнул лежавший рядом с ней человек в полушубке. — Не видишь разве, как бьет…

— Кто вы? — тоже шепотом опросила она.

— Идем издалека, — ответил сосед, поправляя съехавшую на затылок фуражку.

— А куда путь держите? — торопливо спросила она. Её удивил голос незнакомца — тонкий, дискантовый, как у ребенка.

— Куда глаза глядят, — негромко ответил он.

— Значит, нам не по пути…

— Только сейчас не ходи: самосильно бьет. Ну зачем тебе головой рисковать?

Он не расспрашивал, как получилось, что она находится в самом пекле боя, но за руку взял крепко, когда ему показалось, что Елена Ивановна хочет все-таки выйти из окопа…

— Не ходи, — еще раз прошептал он, — убьет…

Было темно, и Елена Ивановна не могла рассмотреть ни его лица, ни лица его долговязого спутника.

Что-то холодное и отвратительное скользнуло по щекам, по рукам. Она вскрикнула.

— Ничего, — сказал человек в полушубке, — не кричи. Тут жаб да лягушат — великая сила.

— Я и не боюсь, — ответила Елена Ивановна, — вскрикнула попросту от неожиданности…

Тентенникову показался знакомым её голос.

— Обознался я, пожалуй.

На всякий случай он чиркнул спичкой. Она, конечно, она! Но как она попала сюда, в тесный и грязный окоп? Какая сила вырвала её из родной квартиры и привела на гудящее и охваченное пламенем разрывов поле боя? Он решительно ничего не понимал.