— А ноне среди ночи парни пришли. Шептались долго. Высокий навроде раньше бывал у Томки. А с бородкой — в первый раз вижу. Заночевал...

Соседка посочувствовала:

— Молодые теперь — не то. Стыда не стало! Да кто он такой?

— Мол, дальний сродственник, будто из Красного Яру... А вот сердце саднит: не воровской ли человек? Чемоданишко. Одежка серая, воняет корболовкой. Не знаю, как мне быть...

— Откажи квартирантке — и делов-то! — Соседка прислушивалась к храпу за перегородкой: муж вернулся на взводе вечером, скоро потребует завтрак. — Картошки пожарить, что ль... Да огурцов соленых... Сатан мой-от проснется!

Тем временем Фимка, приведенный сюда Семеном, был уже на ногах. Он слышал как шлепала босиком хозяйка, как скрипнула калитка. Он умылся в сенях, расчесал у зеркала непокорные волосы. Сидел на крыльце, грея спину на солнце. Должен был прийти Семен...

— Приветик, мальчик!

Фимка вздрогнул от неожиданности. Позевывая и потягиваясь, рядом стояла девушка в спортивных брюках. Стрижка под мальчика. Черные тонкие брови — полудужьями. Мелкие ровные зубы. Ямочка на левой щеке. Босые открытые до колен ноги — в загаре. А ногти накрашены.

— Здравствуйте! — Фимка оробел. В своей лагерной одежде он выглядел здесь инопланетянином. И самое загадочное, сразившее его наповал: он узнал девушку!.. Она прошла по вагону, заглядывала в купе. Поясняла: часто бывает в командировках, приходится ездить в об­щих, а ей по должности положены купейные места. Если кому-то не нужны билеты для отчета, то она просит отдать их ей. Д какой Фимке отчет?.. Он взял у проводника свой билет и вручил этой солнечной девушке. Он тогда поразился: «Где живет такая красотка!». И вот, как в сказке, она — рядом. Мазнула усмешливыми глазами.

— Загляни ко мне!

В своей комнатке-коморке, обклеенной проспектами туристического бюро, она протянула ему руку:

— Тамара! Студентка. Вот так-то, Ефим Сидорович Солуянов...

И снова Фимка удивился: откуда она знает?.. Семен ночью не называл его. Просто сказал: «Дружка приютить нужно!». И цапнул себя за карман: на месте ли доку­менты?.. Она заразительно рассмеялась.

— Лопух!.. Приодеться тебе нужно, товарищ Солуя­нов...

Он сам знал об этом. В милицию за паспортом нужно прийти вольным по форме. И в отделе кадров требуется быть при параде. Зачем рекламировать свое недавнее прошлое?..

— Заработаешь, вернешь! — Тамара подала ему пачку красных десяток. — В воскресенье работает уни­вермаг «Самара»... Понял, Ефим Сидорович?..

Фимка не стал дожидаться «корешка». Ошеломленный встречей, он заспешил от Самарки на ту сторону железной дороги. Думал с признательностью о Семене: не бросил, денег оставил, на ночь пристроил... И еще занимало его будущее: поступить на завод, получить место в общаге — общежитии, научиться слесарить, как мастер, препода­вавший труд в школе-интернате, как старшина в путей­ской роте железнодорожного батальона, где служил срочную Фимка. В это солнечное утро сентября хотелось думать только о хорошем. Познакомиться б с девушкой... Где капризуля Оля?.. Как расстались в интернате — молчок! И тут мысли вернулись его к Томке. Почему Семен привел его именно к ней? Кто она ему?.. Ведь Семен был женат на Клаве, билетном кассире. И почему так запросто эти деньги? Фимка похрустел десятками в кармане. Отмел сомнения: Семен всегда был ветреным! Вероятно, очередная интрижка втайне от Клавы. А деньги... Да разве же сам Фимка не выручил бы «кореша», попади тот в переплет?.. О чем речь! А у Семена губа не дура! Где уж нам до такой! Фимка подергал пальцами свою бородку, похмыкал: сбрить или не сбрить?.. И засвистел в порыве чувства свободы...

Обычный конец рабочего дня.

Евгений Васильевич Жуков сложил бумаги в папку, смежил веки: глаза устали от чтения. «Сменить бы стекла очков». И усмехнулся иронически: «В стеклах ли за­гвоздка?» Помнилась сценка в трамвае. Жуков ехал в гражданском, чтобы не распугать милицейской формой братию-шатию возле зоомагазина. Из-под полы торговали там опарышем, мормышками, червяками, прикормом — всем, чего нет на прилавке и без чего ты не рыбак!.. И вдруг парень поднялся с переднего места вагона: «Пожалуйста, папаша!». Как старику!..

Развел руки, разминая крутые плечи, положил очки в футляр. Угадывались скрытые радость и нетерпение, освобождение от службы — впереди два выходных дня! Запереть сейф, опечатать его — вся недолга... Звонок телефона оторвал Жукова от размышлений. В трубке голос внука:

— Дед, ты скоро домой?

— Как положено службой, товарищ внук! — Евгений Васильевич пристукивал мизинцем по столу, улыбался во весь рот.

— А как положено службой, деда?

— Передай бабушке: явлюсь ангелом с небес.

— Каким ангелом, деда?

— Выясни у бабушки. Это по ее ведомству.

— Лады, спрошу. — В трубке долгое сопение. — А рыбалка как?..

— По плану. Слово — олово, товарищ внук! Проверь свой мешок — не забыл ли чего?

Отворилась дверь — на пороге лейтенант Бардышев.

— Разрешите?

— До скорой встречи, внука! — Жуков положил трубку. — Пожалуйста, Владимир Львович.

Евгений Васильевич вышел из-за стола. Поскрипывали новые нерастоптанные сапоги, и он досадливо кривил толстые губы. Он уже отрешился от дневных забот, мысленно был рядом с пятилетним внуком. Собрались с ночевкой за Волгу. Палатка уложена. Снасти подобраны. Жена заготовила еду. Два дня порыбалить, побродить по золотистым перелескам, посидеть у костра с ухой... Жуков опустился на диван с дерматиновым покрытием, хлопнул широкой ладонью по валику-подлокотнику: