Темный круг
вернуться

Чернов Филарет Иванович
Шрифт:

Я искренно подумал, впервые ознакомившись с ним, угрюмо-прячущим свои поэтические сокровища где-то на окраинах шумного и бойкого литературного рынка: может быть, он?

И столь же искренно не удивлюсь, если близкое грядущее чеканно-радостно ответит мне:

— Да, он!

«Журнал журналов». 1916, № 16.

СТИХОТВОРЕНИЯ, ОПУБЛИКОВАННЫЕ В ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ

«Мне грустно оттого, что я еще так молод…»

<Н.Н. Яновской> [2]

Мне грустно оттого, что я еще так молод, Но, как старик, давно живу былым; Что, как старик, я чую смерти холод, И жизнь моя безжизненна, как дым. Бескрасочно уходят дни за днями, — Что день, что год — однообразно пуст… А где-то жизнь увенчана цветами, И песнь любви звучит с певучих уст… Как беден мир души моей усталой! О, как остыл я к радостям земным! Мне нечем жить: тепла в душе не стало; Я лишь дышу, чуть греюся былым…

2

Здесь и далее в угловых скобках приводятся данные из других источников. — В.К.

«Что жизнь напела мне в счастливые года…»

Что жизнь напела мне в счастливые года Высоких дум, великих упований, — Теперь давно лежит в гробу воспоминаний И не воскреснет никогда. И часто, мертвеца убрав цветами грез, В глубокой тишине, в своем уединенье, Над прахом дорогим пролью я много слез, В них горькое вкушая утешенье… Да, как на кладбище живет душа моя: От жизни обнесен пустынною оградой, Могильным сторожем живу угрюмо я, Мерцаю бледною, могильною лампадой… Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения к журналу «Нива» на 1911 г., февраль.

Девушке

Она венок из васильков Сплела во ржи густой, — Из этих синеньких цветов Невинности святой. Но будет время, миг придет Миг счастия и слез, И жизнь сама венок сплетет Ей из колючих роз. И будет тот венок — любовь, Что трепетно ждала, — И заструится тихо кровь По мрамору чела… Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения к журналу «Нива» на 1911 г., июнь.

«Осенний день. В саду, шурша, ложится…»

<Н.Н. Яновской>

Осенний день. В саду, шурша, ложится Отживший лист на блеклую траву… Душа грустит, душа былым томится… И странно мне, что я еще живу! Как призрачно все светлое промчалось! Ужели был и юн и счастлив я? Всем, всем былым, что в памяти осталось, Как дальним сном, живет душа моя… И мнится мне: засыпан я землею, Но в тяжком сне еще мой страждет дух; Что где-то жизнь проходит надо мною И странно мой тревожит мертвый слух… Порою, весь охваченный волненьем Былой любви и радости былой, Я жить хочу с безумством и мученьем, Хочу кричать, что я еще — «живой»! Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения к журналу «Нива» на 1911 г., июнь.

«Зыблется сумрак вечерний… Теплые росы упали…»

Зыблется сумрак вечерний… Теплые росы упали. Стелется призрачно-нежным пухом лебяжьим туман… Озера воды уснули. Берега грани пропали. Озеро стало безбрежным, как океан. Нет ни поляны, ни леса: все окружилось туманом — В нем расплылось, потонуло… Очи не ищут, не ждут… Только в небесной пустыне звезды немым караваном В Вечность идут…

«Летним зноем истомленный…»

Летним зноем истомленный, Я вошел в тенистый лес: Он прохладный, благовонный, Мне раскинул свой навес. Лег в траву я. В сладкой лени, Тихо вежды опустил; Сонный лепет томной сени Слухом дремлющим ловил… И душою на мгновенье, На один блаженный миг, Сладость вечного забвенья, Смерти таинство постиг. «Вестник Европы». 1912, № 5.

«Ты приснилась мне зыбкой и нежной…»

Ты приснилась мне зыбкой и нежной, Как туман предрассветный. Я любил безнадежно, Я любил безответно. Ты приснилась мне гордой, счастливой, Но, как солнце, далекой. Я любил молчаливо, Я любил одиноко. Ты приснилась в обряде венчальном, Вся таинственно-белой. Я любил так печально, Я любил так несмело.