молоточками: "не успел, не успел!". Стою напротив толстой арматуры, тупо взираю на

бугристую поверхность, она покрыта ржавчиной и чернотой, но в центре блестящая,

словно её зачищали и полировали, несоответствие. Да это же, рычаг!

– Вот выход,- указываю пальцем в стену. Семён горестно вздыхает, Грайя тупит взор. Ну, да, товарищ поехал, в смысле - его мозги.- Всем на рычаг!- кидаюсь телом на ржавую

железку. Озарение вспыхнуло у всех, ведь это так очевидно, вцепляемся и давим вниз. Из

тёмного туннеля вырывается, пропахший жжёным электричеством, сверкающий

полированной сталью, головной локомотив. Визг от экстренного торможения едва не

разрывает перепонки, но наш рычаг сдвигается, резко уходит вниз, клацают скрытые

механизмы, глыба, в скальном монолите, стремительно уходит в сторону. Бросаемся в

образовавшийся проём, каменный люк, так же быстро задвигается за нами.

Неужели спасены? Негуманоиды нас не успели заметить, это очевидно, но вдруг

догадаются о рычаге. Поспешно бежим вперёд, утыкаемся в вертикальную шахту, скобы

знакомо торчат из стены. Карабкаемся, впереди тяжёлый люк. Семён с нечеловеческим

рёвом напирает на него плечами, мне кажется, у друга рвутся сухожилия. Почти тонна

чистого веса откидывается вверх, люк стопорится, Семён падает нам на руки. Выбираемся

наверх, люк роняем вниз, а Семён без сознания. Аккуратно кладу его на землю,

прощупываю тело. Рыдание едва не срывается с моих губ, несколько позвонков

раскрошены, многочисленные внутренние кровоизлияния, хуже всего, кровь разливается в

брюшной полости - друг умирает и я ничего не могу сделать, даже в специализированной

больнице операция была бы весьма серьёзной. Затем годы, даже десятилетия

реабилитации. Грайя склоняется над любимым, слёзы орошают атлетическую грудь, она

понимает, шансов нет, она не хуже меня разбирается в анатомии. Повреждения

несовместимы с жизнью. Внезапно из её глаз вырывается огонь, она вскрикивает,

скидывает рюкзак и вот, на дрожащих ладонях благоухает плод, подаренный жителями

Пурпурной страны. Мы сжимаем его, льём сок в рот, такого дорогого для нас, человека, затем натираем тело целебной смолой, я верю, произойдёт чудо. Игорь со Светочкой

помогают размазывать смолу. Мы не гоним их, хотя они так мешают!

Семён лежит без движений пару минут, но вот открывает глаза, они затуманены, в

них боль, затем очень знакомо заполняются свинцом, на мужественном лице появляется

румянец и неожиданно заявляет:- Что сидите как на похоронах, дайте сесть.

Боюсь его трогать, у него же раскрошены позвонки, но он сам приподнимается на

локтях, садится, счастливо улыбается:- Что-то я переусердствовал немного.

Грайя бросается на шею, Игорь недовольно отпихивает женщину, сам лезет

лизаться.

Не верю своим глазам, ощупываю его тело - все восстановилось, позвонки на

месте, целые, без признаков остеохондроза, кровоизлияния рассосались - волшебство, не

иначе!

– Вот мы и дома,- Грайя вдыхает полной грудью воздух, жмурится от радости и

прижимается к груди Семёна, он целует её в губы, дети весело смеются, бросая на их

лукавые взгляды.

Мы на скальном выступе, а внизу необъятная равнина. Царит полумрак, ночь

нехотя отступает. Вдали группами разбросаны строения - крыши лёгкие, причудливо

изогнутые, как перья заморских птиц, стройные колонны придерживают воздушные арки, виднеются немногочисленные храмы внушительных размеров. Даже отсюда видны

толстенные стены ярко кирпичного цвета и крыши, как множество надутых парусов,

различной цветовой гаммы. Во дворах, высеченные из белого камня, исполинские шары и

много древовидных растений, растущих в виде: кустарника, вьющихся лиан и

величественных пирамидальных великанов. Листва - от восковых, до рыжих, красных и

даже зелёных расцветок, но не яркая, приглушенная, матовая, холодная. Людей мало, город ещё спит, но видны всадники, гарцующие на длинноногих ящерицах, в руках мечи, копья, страшные трезубцы. Изредка проезжают повозки, гружённые доверху товарами и