несчастные тела и люди прозрели, но теперь они видят какой кошмар их окружает! Они

стали чувствовать боль, увидели разруху и запустение.

– Большинство из них умрёт впервые часы,- угрюмо молвит Зирд.

– Но душа останется!- парирует Грайя.

А в город тоже вливается душа! Пространство наливается светом. Я вздыхаю с

облегчением, город будет спасать своих детей.

Семёна колотит крупная дрожь, я его понимаю, сложно обуздать нервы, увидев

такое.

– Поехали,- говорю я.

Вагонетка трогается с места и беспрепятственно набирает ход, никто не пытается

задержать её.

– У нас была вражда с этим народом,- тягостно звучит мысль Зирда,- но я бесконечно рад, что наши враги обрели душу.

– Вы опять станете враждовать с ними?- с иронией спрашиваю я. Зирд задумался:- Они

сейчас очень слабые. Мы не будем нападать на них сейчас. Пускай наберут силу, тогда

схлестнёмся.

– А нужно ли это делать?

– Они демоны.

– Да брось ты, неужели сам веришь в эти сказки?

– Наш народ верит.

– Вот поэтому Другие начинают одерживать победы,- сухо говорю я.

– Меня посещали те же мысли,- он грустно вздыхает.

Маги с удивлением и почтением поглядывают на меня. Мне неловко от их

внимания, но ведь не объясню, же им, что всё произошло спонтанно, до сих пор не

понимаю, как это сделал. Я слышу их мысли, они одобряют меня. Напряжённость,

которую они испытывали ко мне, исчезла. Они уже готовы не работать на меня, а

трудится. С некоторых пор я понимаю, как отличаются два, вроде одинаковых, слова.

Работа - удел рабов, то, во что не вкладываешь душу - работа. За неё можно получать

деньги, можно не получать, но результат будет один. Долго плоды работы служить не

будут. Но только в труде, знания, изготовленные вещи, будут жить веками, потому, что в

них вложена душа. Поэтому, для человека, счастье трудиться, но не работать. Меня всегда

коробило слово - работник, но всегда нравилось - труженик. Может, это на генетическом

уровне?

Рассвет наливается силой, словно торопится наверстать упущенное. С болью

смотрю на хаос и запустение. Когда-то величественные здания обвешали, штукатурка

осыпалась, в окнах выбиты стёкла. Дикая поросль жутко белёсого цвета, источает яд на

суровые, многострадальные стены и тротуары. Пещерная живность пытается спастись от

света в щелях и провалах, но люди уже ведут себя осмысленно, они вспоминают свои

дома, своих знакомых, родных, собираются в группы, кто-то берёт руководство в свои

руки.

Проносимся мимо "проснувшихся", они бросают на нас настороженные взгляды, но

не мешают в продвижении, но я испытал облегчение, когда вагонетка ныряет в тёмный

лаз очередного туннеля.

Семён вздыхает, утирает пот с потемневшего от переживаний лица. Грайя

напряжена, она как перетянутая струна. Волосы развиваются на ветру как хвост

породистой лошади, глаза полыхают огнём. Она отрывисто и резко говорит с магами, на

лицо налетают волны гнева. Аккуратно спрашиваю Зирда, что за конфликт у них?

– Требует сократить дорогу, но она не права, тот путь плохо знаком, лучше сделать крюк, это безопаснее.

– Сколько потеряем по времени?

– Всего ничего, дней пять, семь.

– М-да. Всего ничего. Знаешь, давай всё же рискнём.

– Уверен?

– Не совсем, но семь дней - очень много.

– Маршрут будет проходить за пределами основных тоннелей, по резервным линиям и по

тем, которые строили задолго до первых войн, в них даже враг боится заходить.

– А мы не враги,- я улыбаюсь, но жуть царапает сердце. Как бы, не поступить

опрометчиво. Я смотрю на Грайю, она уверена в своей правоте, безусловно, есть у неё

некие знания, что ж, доверимся судьбе и я подтверждаю своё решение.

Вновь темно, сыро и зябко, перестук колёс раздражает. Сколько же можно

носиться по путям затерянных миров? Остро хочу домой, надоели приключения. Семён

смотрит в темноту, туда, где должна находиться его Грайя и не видит её, а я вижу хорошо.

Судя по всему, приближаются определённые события, чувства обостряются, шрам на руке