– Пожалуй,- взгрустнул друг, но принимается оббивать плиту обухом топора. Кусок

натёчности, толщиной в кирпич, отрывается от плиты, с грохотом падает под ноги, в

образовавшемся проёме тускло блеснул металл.

– Камень к металлу не прилип, его можно отбить,- воодушевился Семён и с энтузиазмом

близким к лихорадочности, молотит обухом по плите. Словно заработала камнедробилка, хруст, пыль, звяканье, снопы искр, мы едва успеваем отскочить от лавины падающих

камней.

На удивление Семён быстро освобождает дверь от известковых отложений,

отходит к нам, устало опускает топор к ногам.

– Действительно дверь,- я не верю глазам. Грайя с победным видом поглядывает на меня.

В отличие от моего скепсиса, она ни на минуту не сомневалась в Семёне.

На двери явственно виднеется выпуклая руническая надпись, где-то я подобное

видел, напрягаю мозги, вроде как древнеславянские руны. В любом случае я не в

состоянии прочесть, а вот Семён внимательно вглядывается в них, шевелит губами, лицо

просветляется.

– Понял! Странно, но я действительно понял. Здесь написано слоговым письмом, причём с

разным смыслом, от простого объяснения к сложному пониманию. В самом примитивном

значении, просто вход в дом. Другое - хранилище истинны. А вот последнее является

заклинанием.- Семён шевелит губами, капельки пота выступают на мужественном лице, глаза излучают свет. Невольно пячусь, осязаемо веет Силой, мелькают неясные тени, голубая вуаль словно инеем покрывает поверхность двери, всколыхнулась под ногами

земля, струйки пыли вылетают из щелей проёма. Металлическая плита медленно ползёт в

сторону, обнажая вход в зал наполненный золотым сиянием.

С трепетом входим внутрь, удивительно свежий воздух заполняет пространство.

Зал огромный, его конца не видно, он скрывается вдали. По бокам стоят стеллажи,

доверху заполненные золотыми пластинами, они в рунах. Боже, сколько здесь знаний! Я

потрясён, Грайя словно в трансе, глаза блуждают по полкам, щупает пластины, испуганно

смотрит на Семёна:- Разве может такое быть? Это наследие Богов?

– Это наследие людей,- говорит он и подходит к отдельно стоящей золотой пластине.

– Что там написано?- мой голос дрожит от возбуждения.

– Хранилище основала Раса.

– Какая раса? Белая, красная, зелёная?- кошусь на Грайю.

– Просто Раса. Таких хранилищ несколько, все они в разных Мирах. Здесь говорится, что

это некий стратегический запас для потомков, в случае обрыва Нитей Мироздания и

ещё ... здесь сказано, идёт война ... уничтожено много Земель Расы ... но победа над

Чёрными неминуемо будет, а окончательно она произойдёт тогда, когда отринет от себя

Раса Чёрную Веру и станет свободной от рабства души.

– С этим я согласен, быть рабом плохо,- соглашаюсь я.

Семён читает дальше, затем замолкает, читает про себя, отрывает взгляд от золотой

пластины:- Здесь говорится, что у жрецов, создавших Хранилище, будут потомки,

обладающие глубинной памятью, способные прочитать тексты. Я действительно являюсь

одним из них,- Семён говорит это, не рисуясь, напротив, в глазах разливается печаль, значит прав Зирд, утверждающий, что мой друг был здесь. Сила, накопленная в текстах, выделила его и разбудила заложенную информацию в глубине генов. Я смотрю на него и

понимаю, Семёна, которого я когда-то знал, уже не будет, он и сам это знает.

– Когда-то, но придётся сюда вернуться, чтоб остаться навсегда,- в голосе друга слышится

печаль, но звучит возглас Грайи:- Какое счастье!

Семён не стал задерживаться в Хранилище. Бессмысленно, что-либо читать,

выхватывать разрозненную информацию, от этого не будет пользы, здесь работа не на

одно тысячелетие.

Он закрывает дверь, окидывает взором прекрасный океан, побережье и уверенно

произносит:- Здесь будет город.

Гл.28

Подходим к магам. Зирд выпрыгивает из вагона, смотрит на Семёна, в глазах страх

и почтение. Мой друг странно и необычно смотрит на этих людей, серебряные глаза

излучают доброту, печаль и Силу.

– Твои приказания Жрец Над Всеми Жрецами,- склоняет голову Зирд.

– Здесь будет Город над всеми городами. Все жители нижних пределов Земли обязаны

защищать его. В нём запрещены всякие распри и главным достоинством в Городе не цвет