Волчонок ощутил перемену в погоде, тыкается то в одну щель под камнями, то в

другую, но даже для него нет места, поэтому принимает беспроигрышное решение, с

сопением утыкается в ноги Семёну, короткий хвостик неуверенно вильнул.

– Давай, иди сюда,- Семён ласково подцепил его за передние лапы и суёт за пазуху.

Малыш загрёб лапами, чтоб улечься поудобнее.

– Надо же, все звери тебя любят,- с одобрением говорю я.

– Это потому, что я их люблю. Однако решать надо, где непогоду переждать. Нам-то

ладно, промокнем, не страшно, но волчок ещё слишком мал,- он в раздумье сдвигает

брови.- Плот разберём, сделаем шалаш!- восклицает он.

– Тоже идея,- соглашаюсь я.

Плот тихо покачивается на мелкой воде, ветер прижимает его к берегу, забрасывая

брызгам борта.

Семён вытаскивает, упирающегося всеми лапами, волчонка:- Извини брат, побегай

маленько,- ссаживает обиженное существо на сырые камни, а сам не раздумывая, шагает в

реку. Брёвна задвигались ходуном, скрипят лианы, внезапно Семён ругается и с размаху

бьёт кулаком в воду.

– Что за ...
– не успевает выругаться и падает, вздымая могучими руками пенную бурю, затем встаёт на ноги, вновь лупит кулаком.

Не могу понять, что происходит, на всякий случай выхватываю меч, бросаюсь на

помощь другу.

– Хватает кто-то за ноги!- рычит Семён.

– Рыба, что ли?

– Нет! На берег давай,- он хрустнул кулаком по какой-то подводной твари.

Семён несётся на берег, чуть меня не сшиб. Выскочили, смотрим в воду, плот

дёргается из стороны в сторону. Внезапно, с отвращением наблюдаю, как одно из брёвен

обхватывают белые, толстые как сосиски, пальцы, увенчанные широкими ногтями. Через

мгновенье из воды показывается безобразное лицо, смутно напоминающее человеческое.

Голый череп тускло отсвечивает болезной, выпученные глаза прицелились в нашем

направлении, ушные раковины как две устрицы, губы сочно шлепнули, выпустив большие

пузыри.

– Какая мерзость,- вздрагиваю, готовлю лук к стрельбе.

Существо поддалось вперёд, а сбоку от него всплывает ещё одна рожа, затем ещё и

ещё. Вскоре речка покрылась, словно поплавками.

– Мутанты какие-то,- пячусь, держа перед собой лук. Стрелять не решаюсь, водных

существ, слишком много.

Семён подцепил испуганного волчонка, запихивает за пазуху, застёгивает все

пуговица, выставляет чудовищный топор.

– На утопленников похожи,- лязгнул зубами друг. Давно я не наблюдал его таким

испуганным, но топор держит уверенно, в любой момент пустит в ход.

Ближайшее к нам существо не спеша выбирается на берег. Тело оказалось ещё

более омерзительное, чем рисовало воображение, раздутое как у утонувшей лягушки, пупырчатое, белое, с синюшным отливом.

Широкие губы шлёпнулись друг о друга, потекла слюна. На берег выпрыгнуло ещё

более полусотни его соплеменников, из глоток вырываются урчащие звуки и, делая

редкие скачки, приближаются к нам. Не выдерживаю, оттягиваю тетиву, поёт стрела, с

чмоканьем вязнет в желеобразном теле. Существо бесшумно заваливается набок, пятками

отбрасывает мелкие камушки и благополучно издыхает.

Смерть предводителя никак не повлияла на остальных, всё так же прыгают,

пытаются отрезать нам путь к бегству. Стреляю вновь, ещё один труп, вхожу в раж, пускаю одну стрелу за одной, безобразными телами забит весь берег, через них лезут

живые и настырно ползут к нам. Вскоре стрелы заканчиваются, выхватываю меч, Семён –

топор, бросаемся в атаку. Металл режет воздух, с чмоканьем разваливаются студенистые

тела, зеленоватая сукровица брызжет в лица, ноги скользят по скользким кишкам. Нас

хватают, заваливают на землю, кусают, рвут плоть, боль невыносимая, кровь хлещет как

из шланга. Неужели всё? Так бесславно погибнуть, причём омерзительной смертью, ещё

мгновение и нас сожрут раздувшиеся слизняки.

Нечеловеческим усилием Семён сбрасывает с себя целую гору, почувствовавших