Шрифт:
«Мишка мой ребенок…»
Такая непоколебимая вера и такая преданная любовь! И такая глупость, такая слепота!.. Олег ничего в самом деле не видит или просто не хочет видеть? Или вообще не знает, что в жизни Алины был Федотов? И что Светлана ему сейчас скажет об этом?
А что она скажет?..
Что за год до их с Алиной свадьбы видела ее рядом с художником-дальтоником? Ну и что? Там другие люди были – тоже рядом. Они были в одной компании… И вдобавок у Алины отец был дальтоник…
Почему она сразу подумала самое плохое? Да потому что ненавидит Алину до сих пор и ей захотелось подумать о ней плохо.
Но только не подумала в это мгновение ни о сыне, ни о внуке.
Светлана опустила голову:
– Извини, я пойду, зря я прибежала…
– Ма, ты не любишь Алинку, я знаю, – тихо сказал Олег. – С ней бывает ужасно трудно, это все понятно, мы иногда ссоримся, ну как без этого, но я ее всю жизнь любил, с первого взгляда полюбил и до последнего взгляда буду любить, а Мишка – наш сын. Ма, ты же его любишь…
Светлана только и могла, что кивнула.
Конечно, она любила Мишку. Очень любила! И с удовольствием позволила себе самой убедить саму себя в том, что все в порядке, что Олег совершенно прав и беспокоиться совершенно не о чем.
Потом прошло еще какое-то время, и вот она получила письмо от Константина Климова.
Ася незряче таращится на удостоверение Молотова, но думает почему-то не о загадочном отделе особых поручений, о каком в жизни не слыхала, а о говорящих фамилиях в пьесах Островского. Свирепый Лютов, ужасная Кабаниха, веселый Кудряш, грубый Кнуров, бесцветный Карандышев… Грозный, как молот Тора, Молотов в этой компании очень бы ко двору пришелся.
– Я Снегирева, да, – дрожащими губами выговаривает Ася.
Наталья смотрит на нее с мстительным, злорадным выражением и только что не подпрыгивает от радости.
– Вы должны поехать со мной, – говорит Асе Молотов.
Местоимение «вы», такое ощущение, он долго зубрил, прежде чем научился употреблять его не только как обозначение множественного числа.
– Прямо сейчас.
– Но работа… – робко заикается Ася.
Молотов пренебрежительно оглядывает пустой холл:
– Работы невпроворот, это точно! – Он издевательски хихикает – тоже жутким басом, словно по наковальне пробухал. – И все же надо ехать. Я вам замену привез из вашей главной лаборатории. Все предусмотрено!
И входит какая-то перепуганная пигалица, вроде бы Ася ее мельком видела в основном офисе, она помощницей помощницы чьей-то помощницы работает, по слухам, ужасная тупица, но авось продержится на приеме пару часов…
А с чего Ася взяла, что это продлится только пару часов, а не несколько суток… на сколько там можно задерживать подозреваемого без предъявления обвинения?! Она не знает, хотя такие вещи надо бы знать, ибо от сумы да от тюрьмы… или вот еще, как говорил кто-то в каком-то фильме, что ли: «Если вы еще на свободе, это не ваша заслуга, а наша недоработка!»
– Я надолго уеду? – испуганно спрашивает она.
– До выяснения обстоятельств, – туманно отвечает Молотов.
Наталья смотрит на них странно расширенными глазами. И вдруг Асе снова становится так жалко ее – ну просто сил нет! Наталье предстоит узнать, что для любимого мужчины она значила бесконечно мало… Ну что ж, пусть это кошмарное открытие она сделает без Асиной помощи. И, можно не сомневаться, она поспешит это сделать!
Ася кладет телефон Федотова в стол. Глаза Натальи прикованы к ее рукам, и Ася словно слышит ее мысли.
Наталья уверена, что Ася испугалась. Что пытается скрыть краденое от полицейского!
Сейчас она ка-ак ляпнет, что это телефон не Асин, а другого человека, – и тогда пойдет одно за другое цепляться, и этого будет уже не остановить, Ася тогда ничем не сможет ей помочь…
Но Натальино лицо вдруг принимает совершенно равнодушное выражение, и она говорит холодно:
– Ладно, иди, Снегирева. Выясняй свои обстоятельства. Нам бы только день простоять да ночь продержаться. Авось не сдадим рубежи.
И обращается к какой-то женщине, которая только что вошла, но испуганно попятилась при виде человека в форме:
– Ничего, проходите, у нас все в порядке, это наш клиент, у полицейских тоже есть кровь!
– И сердце, – вдруг добавляет Молотов своим громовым голосом, пристально глядя на Наталью. – И сердце у них тоже есть, уважаемая… – Он сильно наклоняется к бейджику на ее груди: – Уважаемая Наталья Ивановна! Вы это запомните, ладно?
Наталья только глазами хлопает, а Молотов открывает дверь и пропускает вперед Асю, которая как раз закончила укомплектовывать на себе свою верхнюю одежду: кофтец, потом шкура. Чуть не перепутала.