Чужая весна
вернуться

Булич Вера Сергеевна
Шрифт:

Пленная музыка

Пленная музыка билась в зале, Металась в пролетах между белых колонн, Исторгаясь из черных недр рояля, Из труб златогорлых вырываясь, как стон, Из скрипок, раненых тугими смычками, Впиваясь стрелами, пронзала сердца, Трепетала, как звездное заостренное пламя, Искала исхода, освобожденья, конца… И с последним взрывом оркестра — верьте! — Оторвавшимся пламенем взметнулась в эфир, Воплем, мольбою души о бессмертье — В черный надзвездный недосягаемый мир, Немою волной, насыщенной и упругой — В высшую точку великого круга, Туда, где звезды попирает сам Бог — Мольбой о бессмертье, беззвучной, как вздох.

Весна

Сегодня солнце ярче и небо голубей. Весна стучится в окна крылами голубей, И клювом голубиным, и крепким коготком, И дробною капелью, и вертким ветерком. А на дворе служанки — шустры, бодры, щедры — В весеннем исступленье колотят в такт ковры. О, этот шум докучный весеннего двора, Гремящего оркестра нестройная игра! А солнце ярко блещет за пасмурным стеклом. Весна по лужам плещет сверкающим крылом, И плещет, и трепещет, и вьется, весела, И солнечные брызги летят из-под крыла. Весна стучится в окна. Открыла я окно. Весна стучится в двери. Открою, все равно. Весна стучится в сердце: — впусти меня, впусти! — Нет, сердца не открою. Пусть будет взаперти.

Простое счастье

Затворило сердце створки От угрюмой зимней дрожи: Слышен стук едва, едва. …Зеленеет на пригорке Вся колючая, как ежик, Первая трава. Кто там бродит между кочек С солнечным лучом в руке? Вместе с ветерком хлопочет, Пробегая налегке, То коснется вербных почек, То плеснется в ручейке, Здесь надломит тихо льдинку. Дальше выпрямит травинку… Не слышна и не видна Крошка в шапочке зеленой, Вербным мехом опушенной — Новая весна. Вот оно — простое счастье: Жар дыхания земного, В небе облака. И раскрылось сердце настежь От простого, голубого Первого цветка.

«Весна и вечер. Ласточек тревогой…»

Весна и вечер. Ласточек тревогой По небу растекающийся крик. В руках цветы черемухи убогой… Восходит кверху лестницею строгой Неосвещенной улицы тупик. Всхожу по ступеням. И на площадке, Вдыхая ветки запах пыльно-сладкий, Я медлю… Трогаю перил гранит, И руки мне сквозь тонкие перчатки Шероховатый камень холодит. Мотивы улицы многооконной: И смех, и крик детей неугомонный, И хриплый всхлип тягучий граммофонный, И четкий шаг — стаккато каблука О твердый лак асфальтного катка. А там вдали — расцвет огней фонарных, Больших и малых бусинок янтарных Прерывистый, снижающийся ряд, И над квадратами домов угарных Реклама неба — розовый закат. Широкий час блужданий вольных, праздных. Обрывки фраз, случайных и несвязных, И встречи глаз — осколки жизней разных… Плетется, вьется бисер бытия. Во мне вся жизнь, чужая и моя. И вдруг окно. В мечту и в явь раскрыто. И кажется, кирпичная стена Потоком, вихрем, пламенем разбита: Летит из плена пыльного гранита Живой, горячей музыки волна. Летит в простор, в сияющие зори. За грани зорь, в лазоревое море… …В душе запечатлелись навсегда: На фоне неба черный крематорий, Над ним одна огромная звезда.

Гость

Все было очень просто. Пили чай, Кроша бисквиты на стеклянных блюдцах… И было счастье, будто невзначай Порой его руки рукой коснуться. Все было очень чинно. О любви Не говорили мы. Да и к чему бы? Слова, как вспугнутые соловьи, В моей душе. Но их не скажут губы. Я знаю, будут дни и вечера Совсем такие же, как до потери. Но было очень грустно мне вчера Закрыть за счастьем выходные двери.

Найденный листок

Дата: июнь 1859 г.

Семьдесят три года назад. — Как побледнели чернила! — Чья-то рука… Исчез аромат. Мрак. Забвенье. Могила. Тайна радости, тайна слез. Чья-то рука написала Кратко: «comme je suis malheureuse». Разве этого мало? Дата: июнь. Весна, как теперь. Белые ночи все те же. Та же и радость, и боль потерь. Счастье земное лишь реже. Бедный мой друг. Времени нет. Есть лишь воля Господня. Горе твое через семьдесят лет Стало моим сегодня.

«Я слабею. Томится дух…»

Памяти отца

Я слабею. Томится дух. Я слабею. Теряю опору… И меня слепую ведут На высокую темную гору. Мы восходим. Дорога крута. Мы восходим. Слабеют колени. Суета, маета, тягота И без счета: ступени, ступени… Принимай! Голоса шуршат… Принимай томление духа! Это предков твоих душа Свою жалобу шепчет глухо. Подымайся! — Вверху на горе — Подымайся! — На самой вершине, На последней, холодной заре Ты застынешь камнем в пустыне. За тобою — года в пустоту — За тобою — нет края прибою! — Всю земную твою тяготу Примут те, кто идут за тобою.

Разговоры с сердцем

I. «Мы с тобою, сердце, не модны…»

Мы с тобою, сердце, не модны, К современной жизни не годны: У меня — не выщипаны брови, У тебя — любовь на каждом слове. Бабушкин заветный медальон В наши дни безлюбые смешон. Что для внучек с их любовью краткой Сувенир — волос забытых прядка! Ну, а мы волос любимых прядь Постарались бы не потерять. Но на память брать ее не будем. Раз любили, — значит не забудем