— У меня нет выбора.

— Жестокая судьба!

— Она требует жертв. Я сам приношу ей себя.

Лодовико верхом прискакал во двор замка, ведя за собой коня без всадника. Ринальдо взял руку Леоноры и пожал ее с глубоким вздохом. Лаура взяла его за левую руку. Слезы стояли у всех на глазах.

Ринальдо быстро овладел собой. Он хотел было заключить всех в свои объятия, но неожиданно опустил руки и поспешил из комнаты.

— По коням! — крикнул он Лодовико, вскочил на коня и поскакал прочь со двора замка. Лодовико последовал за ним.

— Сдается мне, — сказал Лодовико, когда Ринальдо наконец придержал усталого коня, — что нам жить надоело и мы хотели обрести вечный покой, так бешено мы мчались. Атаман! Мне показалось, что за вами летела пара прекрасных глаз!

— А мне кажется, — сказал Ринальдо, — что земные радости тебе, Лодовико, все еще не наскучили.

— Пока жизнь еще только терпима. Отрада — изумительная подруга, обворожительная повелительница, короче, самая любезная женщина в мире, а я — однолюб. Что имею, то храню, пока и меня хранят. Разве у меня с нашим ремеслом обстоит иначе, чем с отрадой? Я уже испробовал многое, но… — Бог тому свидетель! — старое занятие все снова и снова привлекает меня, и мне не нравится нигде, кроме как разве там, где… нравиться не должно бы, хотя бы ради моей собственной шкуры.

— Ради твоей шкуры?

— Я бы все-таки охотно сохранил ее. А скольким моим товарищам пришлось собирать ее по кусочкам после колесования и под виселицей!

Ринальдо молчал. Они медленно продвигались вперед. К обеду они добрались до какой-то деревни. Лодовико попросил держаться правее и ехать полем к лесу.

— Там, — сказал он, — мы встретим наших людей. А в деревне стоят солдаты.

Едва он это произнес, как на поле показался патруль.

— Черт возьми! — воскликнул Лодовико. — К нам скачут драгуны!

— Спокойно! — сказал Ринальдо. — Я уж справлюсь с драгунами!

Лодовико пробормотал что-то в бороду. Драгуны остановились. Ринальдо поскакал к ним навстречу, поприветствовал их и хотел было ехать дальше, но вахмистр крикнул ему:

— Стой!

— В чем дело? — спросил Ринальдо.

— Здесь вокруг происходит кое-что, что не должно было бы происходить. Предъявить паспорта!

— А если у нас их нет?

— Едем к офицеру!

— И это я отказываюсь выполнять!

— Так? А что же хочет уважаемый господин?

— Чтобы мне не мешали продолжать мой путь. А граф Лентини пребывает в той деревне?

— Наш мужественный граф Лентини попал в руки Чинтио. Нашим отрядом теперь командует его преемник, полковник Торнано. Этот Чинтио — продувная бестия.

— А Ринальдини опять объявился! Вот его охранная грамота: Viaggio seguro Rinaldini. Он, говорят, дарит такие и патрульным, когда, конечно, расположен к этому.

Вахмистр выпучил на него глаза:

— Как это? Патрульным? Солдатам? Охранная грамота? Разрази меня гром, ежели со мной такое случится!

— А разве это невозможно? — спросил Ринальдо.

— Нет! — воскликнул вахмистр. — Я скорее дал бы себя зарубить, чем принял бы подобную грамоту. Нет, такого со мной никогда не случится!

— Уж случилось! Не хочет ли господин вахмистр принять грамоту?

— Что-о?

— Я — Ринальдини.

— Да! — подтвердил один из драгун. — Ты мой великий атаман Ринальдини! Я служил под твоим началом в Калабрии и снова душой и телом буду служить тебе! Кем однажды командовал такой человек, тот не позволит командовать собой какому-то вахмистру, когда нашел своего прежнего командира.

— Приветствую тебя, Птоломео! — сказал Ринальдо. — Я тебя еще помню. Ты сражался со мной у Сан-Лучито, был с нами у Лунаро. Я рад тебе!

Вахмистр не знал, как ему быть. Ринальдо крикнул ему:

— Сохраните грамоту, она, быть может, еще сослужит вам добрую службу. С минуты на минуту деревню всполошат мои люди.

С этими словами он пришпорил коня и поскакал прочь. Птоломео и Лодовико следовали за ним. Вахмистр схватился за пистолеты. Но Лодовико выстрелил прежде, чем тот успел вытащить пистолет. Вахмистр, раненный, свалился с лошади на землю.

— Гром и молния! — воскликнул Лодовико. — Атаман! Ну и самообладание у тебя, только ты один на такое способен. Чинтио так не может. И везет тебе тоже, как никому другому, ничего не скажешь. А уж разные обстоятельства ты используешь, как никто другой! Все это и делает тебя великим человеком!

— Да, черт побери! — подхватил Птоломео. — За такого человека и смерть принимаешь с удовольствием.

— Viva Rinaldini! — вскричал Лодовико.

— Однако, — продолжал Птоломео, — Чинтио придется туго. Завтра против него выступят пятьсот солдат и восемьсот волонтеров. Должно быть, он проведал о том, потому что сегодня утром спешно подался в горы. Как же нам до него добраться?