— Ведь одна из главных обязанностей рыцаря — охранять и защищать дам, поэтому я прошу вас, рыцарь, не забывать о ваших обязанностях и остаться, по крайней мере, чтобы защитить меня.

— Но вы же знаете, что защита учтивейшего рыцаря была всегда немного своекорыстной? — лукаво спросил Ринальдо.

— Очень хорошо, рыцарь, что вы ей о том напомнили. А то она могла бы, возможно, потребовать защиты безвозмездно, — заметил барон.

— Вот пусть мой отец и заплатит за меня.

— Это невозможно. Я и сам должник и должен заплатить за себя.

— Ах, так! Тогда я заплачу как настоящая романтичная благородная дама. Возьмите эти ленты, рыцарь! Это мои цвета. Носите их, преисполняйтесь воодушевлением на подвиги и будьте достойны этого подарка. А будете держаться как подобает мужчине, как подобает рыцарю, так получите от меня то, что под этими лентами…

— Лаура! Там же — твое сердце! — встревожился барон.

— Нет, дорогой отец! Всего-навсего — мой портрет.

Теперь уж Ринальдо заспорил с самим собой и со своими намерениями.

— Во имя чего, — бормотал он про себя, — оставаться тебе дольше в замке? Руку Лауры ты никогда не получишь. Но допустим, ты добьешься ее как рыцарь, так разве ее у тебя как у атамана разбойников не отнимут?

Он прилег на берегу реки, текущей по цветущим лугам в сторону горных долин, под благоухающие алоэ; ему хотелось подумать о себе и своем положении и принять определенное решение. Но не удалось ни то, ни другое; одурманенный сильным животворным ароматом, он задремал.

Когда он проснулся, то увидел в нескольких шагах от себя, под пинией, какого-то странно одетого человека, тот сидел на камне и читал книгу. Яркий цвет его лица как-то не вязался с его седыми волосами и бородой. Старец был в длинном, просторном одеянии небесной голубизны, подхваченном ярко-красным поясом, с подобранным подолом. На ногах — сандалии с красными ремнями.

Этот странно одетый человек привлек к себе внимание Ринальдо. Он долго молча наблюдал за ним, потом встал и поздоровался.

Старец глянул на него и сказал:

— Почему ты так неосторожен, что беспечно вкушаешь сон в краю, где все кишит ядовитым зверьем?

— Так здесь действительно есть чего бояться?

— Оглядись вокруг, — сказал спокойно старец.

Ринальдо огляделся и увидел в траве неподалеку от места, где спал, мертвую змею. Он вздрогнул и вопросительно взглянул на старца. Тот понял его вопрошающий взгляд и сказал:

— Эта змея приближалась к тебе, пока ты спал. Я как раз подошел, когда змея собиралась на тебя броситься, и вот — она мертва.

— Ты ее убил? — удивился Ринальдо. — Каким же оружием? Я вижу, что ты не вооружен.

— Есть такие слова, которые заменяют силу оружия.

— Слова? — удивился Ринальдо.

— Да, слова! А потом я сел напротив тебя, чтобы с тобой, пока ты спишь, не случилось вновь подобной беды.

— Прими мою благодарность и подари свое имя моей благодарной памяти.

— Имена не делают людей примечательней или лучше, чем они есть, — сказал старец. — Вспоминай мой облик, так я буду жить в твоей памяти и без имени.

— Еще раз! Кто ты?

— Кем ты можешь быть с тем же успехом, что и я: друг мудрости…

— Разве мудрость водит дружбу со всеми?

Старец медленно ответил:

— Мудрость — наше общее достояние, как и солнце. Ее лучи согревают каждое восприимчивое сердце. Но, чтоб испытать блаженство от этого тепла, нужно такое внутреннее устройство, каким обладают далеко не все люди. Злой человек не достоин знать тропы к храму мудрости, ибо что для человека благочестивого — дар природы, то для человека злого может стать истинным проклятьем. У кого нет чувства обоняния, для того напрасно благоухают эти цветущие горные луга.

— Здесь всем правят неземные тайны, — сказал Ринальдо, исполненный благоговения.

— Храм мудрости — это храм природы, а то, что обычно называют тайнами природы, это законы, которые запечатлены на скрижалях мирозданья. Читай в этой книге! Читай оком твоей души! Око сие есть наблюдательность. И оно должно быть ясным. Только в чистом источнике ты увидишь отражение все оживляющего солнца. Мутные ручьи не станут зеркалами. Точно так же обстоит дело с мудростью. Природа подобна красавице, что иной раз небрежно являет свои мельчайшие и самые незаметные прелести, а остальные старательно прикрывает. Тот, кто в состоянии думать, чувствовать, испытывать, замечать и предвидеть, тот достоин снять с нее все покрывала. Природа говорит только с тем, кто способен услышать ее голос. Утонченность чувств — это и есть приближение к ее тайнам. Кто подходит к ней с чистым сердцем и острым взглядом, того она, великая жрица, приветствует как любезная хозяйка, и вводит в храм своих святынь. Там с его глаз спадет повязка. Все непознанное познается.