Так они говорили до полуночи и наконец задремали на соломенном ложе.

Их разбудил грохот. Они вскочили, увидели у себя в чулане каких-то людей, сверкающие кинжалы, а часовых, хрипящих, на полу.

— Что случилось? — удивился Ринальдини.

— Спокойно, атаман! Пришло ваше спасение! — был ему ответ.

Ринальдо, которому показалось, что это голос Неро, спросил:

— Это ты, Неро?

— Это я. Дом окружен. Я и мой славный товарищ пробрались в дом. День наступает. Поднимайтесь, мы проводим вас в безопасное место.

С этими словами они взялись за веревки, что опутывали Ринальдо и Лодовико, разрезали узлы и помогли пленникам встать.

— Неро! — сказал Лодовико. — Я был к тебе несправедлив. Я посчитал тебя трусливой бабой. Прошу у тебя прощенья, добрый товарищ!

— Ага! — откликнулся Неро. — Я так и предполагал. Но это не имеет никакого значения. Вскоре после того, как я ускакал, я наткнулся на сторожевой пост Луиджино и послал к нему одного из часовых, чтоб доложил о случившемся. Остальных восемь человек взял с собой. Мы забрались по стене, влезли в окно, и вот мы тут.

— Неро! — сказал Ринальдо. — За твою службу я вознагражу тебя и твоего товарища достойным образом!

— Пошли, скорей спускаемся по лестнице! А вот оружие, пригодится, если поднимется шум.

Они поспешили вниз. В доме все было тихо. Во дворе их ждали остальные молодцы. Они вывели из конюшни столько лошадей и мулов, сколько сумели захватить, и тут начался переполох. Все спящие на постоялом дворе проснулись и криками подняли тревогу.

Но тут перед воротами постоялого двора взвилась в воздух ракета.

— Эй, это сигнал Луиджино!

Уж теперь молодцов было не удержать. Они разом дали шесть выстрелов по большой комнате, где все спали вповалку на сене. И оттуда донесся истошный вопль.

Словно в ответ на выстрелы, с улицы были взломаны ворота, и шайка Луиджино валом повалила во двор. Тут уж крик и шум поднялся во всех углах. Конюшни были в мгновение ока обчищены.

Луиджино, услышав, что Ринальдини спасен, поспешил к нему, обнял его и тотчас подал сигнал к отходу. Разбойники дали еще несколько выстрелов по комнатам, конюшне и куче навоза и умчались с добычей со двора. Но едва они проехали сотню шагов, как услышали звон набатного колокола. Обернувшись, они увидели, что постоялый двор охвачен огнем.

Бурные ликующие крики издала необузданная ватага.

Ринальдо эти крики пронзили душу. Он прикрыл лицо и поскакал в горы…

То бодрствуя, то впадая в дрему, лежал Ринальдо на своем ложе в палатке. Большая часть шайки отправилась за добычей, с ними Лодовико и Неро. К Ринальдо подошел Луиджино, посмотрел на него и сказал:

— Атаман! Ты же видишь, что твое место только среди людей нашего круга; в свете тебе больше места нет. Оставайся в неприютных долинах, в лесах и глуши. Возглавь, внушая страх и уважение, твоих товарищей и не предавайся печали. Что поделать, такой уж выпал тебе жребий.

— Умом я понимаю правду твоих слов.

— Это меня радует! Я снова повторяю моё прежнее предложение. Прими на себя команду над моими людьми. А я буду под твоим началом служить вторым командующим.

— У тебя я останусь охотно, но быть предводителем не могу. В случае нужды рассчитывай на меня, как на любого из твоих людей.

Их разговор еще продолжался, когда послышались сигналы, оповещающие о возвращении одного из отрядов.

Едва дыша, вошел в палатку Лодовико и сказал:

— Атаман, нам в руки попала великолепная добыча, добыча, которая доставит тебе удовольствие. Эта треклятая собака, капитан, и красавица Олимпия попали к нам в руки.

Капитана и Олимпию, связанных, привели в палатку.

Ринальдо содрогнулся, увидев связанных пленников. Олимпия минуту-другую молча, вопросительно смотрела на него, потом, упав перед ним на колени, сказала:

— Полагаюсь на твою милость!

Ринальдо подал ей знак подняться и ответил:

— Я не предводитель тех, что пленили вас обоих. Вот этот человек, что стоит рядом со мной, он их предводитель; к нему обращайтесь с вашими просьбами. Я не судья вам. Но я, великодушный мой друг Олимпия, обязан тебе жизнью и твой должник за свободу в Калабрии, а потому прошу моего друга Луиджино подарить тебе ради меня свободу.

— Она свободна! — воскликнул Луиджино.

Олимпию тотчас освободили от пут. И Луиджино продолжал:

— А что касается этого капитана, так отведите его в пещеру, пока я не узнаю от Лодовико все, что учинил он против моего друга, великого Ринальдини.

Тут подал голос сам капитан и сказал:

— Что предпринял я против Ринальдини, предпринял бы каждый добрый гражданин!

— Ты достоин наказания уже за то, — сказал Ринальдо, — что свой долг не выполнил еще раньше. Потому что ты хотел получить наибольшую выгоду. Все итальянские государства должны были бы платить тебе — благодаря мне — контрибуцию, стоило мне предоставить себя в твое распоряжение. Это — как отложенные на черный день сбережения, которыми ты всегда мог бы воспользоваться, стоило тебе только пожелать…