Порой Причастие рассматривается людьми как некая магическая «таблетка». Если человек заболел, ему советуют: «Надо причаститься!» И больной причащается во здравие тела, вот только ко Христу это не имеет никакого отношения. В Причастии, как ни в каком другом Таинстве, присутствует Сам Христос. Как? Вот это действительно тайна! Тем не менее человек об этом размышляет, и размышляет много.

Неоднократно люди начинали сомневаться в том, что принимают действительно Тело и Кровь Христовы. Сомнения подобного рода свойственны, прежде всего, протестантам. Лютер говорил, что «в Дарах», «через Дары», «с Дарами» даются Тело и Кровь Христовы, что уже ослабляет, хотя еще не вполне упраздняет слова Господни. А вот уже Цвингли, с которым дискутировал Лютер, полагал, что хлеб есть образ, или символ, или знак Тела Христова, а вино есть образ Крови Христовой. На этом настаивают многие протестантские течения. Символ фактически упраздняет присутствие в Таинстве Евхаристии Самого Живого Христа. О Христе при этом надо только думать, вспоминать о Нем.

Церковь никогда не принимала это учение. В «Житиях святых» описывается немало случаев, когда тот или иной монах-подвижник начинал сомневаться в реальном присутствии Христа. И тогда, по молитве братии, этот монах, подходя к чаше, видел реальные Тело и Кровь Христовы. В «Служебнике» написано, что, если во время служения Литургии Святые Дары принимают вид Плоти и Крови, то молитвы надо повторять до тех пор, пока Они не примут вид хлеба и вина. Такие случаи бывали и в наше время. Происходило ли это из-за болезненного воображения священника или реально, судить трудно, но такого происходить не должно.

Другой протестантский учитель, Иоганн Кальвин, говорил, что в Причастии человек верой принимает Христа. Если нет веры, значит, человек ест хлеб и пьет вино, но отнюдь не причащается. Это учение Православная Церковь тоже никогда не принимала, исповедуя, что в Причастии реально и действительно присутствует Христос, вне зависимости от того, с верою или без веры причащается человек. От веры зависит другое – причащаешься ли ты во спасение или в суд и осуждение.

Святые отцы позволяли себе размышлять, каким образом хлеб и вино становятся Телом и Кровью. В «Догматическом богословии» митрополита Макария присутствует термин – «пресуществление». Это значит, что хлеб и вино пресуществляются в Тело и Кровь Христовы, а от изначальных продуктов остаются только вид, вкус, цвет и запах. Такое учение в XVIII–XIX веках вошло в большинство православных пособий. Впрочем, в XX столетии некоторые богословы подвергли его критике.

Другое объяснение предлагает святой Ириней Лионский. Как во Христе человеческая природа соединена с природой

Божественной, так и в Святых Дарах есть хлеб, и есть Тело, есть вино, и есть Кровь. Святой Ириней пишет об этом так: «Земной хлеб, через призывание на него Бога, уже не есть обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из земного и небесного…»

Рассуждать о том, каким образом хлеб становится Телом Христовым, – занятие опасное. Это неподвластно человеческому разумению и логическому анализу. Для нас непреложной истиной остается одно – таинственным, ни человекам, ни ангелам непостижимым образом сей хлеб есть истинное Тело Христа, и сие вино есть Его истинная Кровь. Это – суть, сердцевина нашей веры. Лютер говорил, что в Дарах, присутствует Христос, а мы говорим, что это и есть Сам Христос. Когда Христос говорил:

То есть этого они вместить не могли. Священник Менно Симонс, стоя с чашей и произнося слова: «Сие есть Тело Мое, и Сия есть Кровь Моя…», усомнился: «Как этот хлеб и это вино может быть Телом и Кровью Спасителя?»

Со временем червь сомнения все больше точил его, и через десять лет он порвал с Церковью, став основателем одного из протестантских движений. Как Земля вращается вокруг своей оси, так и Таинство Евхаристии – самая суть христианской веры. Здесь проверяется, остаемся ли мы с Господом или отходим от Него.

Казалось бы, при чем здесь Христос? Есть жених, есть невеста, люди полюбили друг друга и решили жить вместе, создать семью и растить детей. Может быть, дело в том, что Христос благословляет нашу совместную жизнь? Согласны ли мы с таким пониманием? Церковь подходит к этому вопросу гораздо глубже. Апостол Павел пишет:

С одной стороны – человек, который оставит отца и мать и прилепится к жене, с другой стороны – Христос и Церковь. Церковь всегда исповедовала брак как Таинство. Брак принимается ею как таинственное соединение двоих в одну плоть и сопоставляется с Христом и Церковью. Католики говорят так: Таинство Брака совершают муж и жена, а Церковь освящает это Таинство священнической молитвой. Православные считают, что Таинство Брака совершает священник. Православная Церковь отвергает невенчанный брак, приравнивая его к блуду. Апостол Павел говорит, что верующая жена может жить с неверующим мужем и наоборот. Впрочем, случалось и так, что некоторые священники советовали таким людям разводиться: «Ты живешь в блуде! Выбирай – или Христос, или муж!» – и разваливали семьи. Однако и невенчанный брак обязательно должен был быть законным. Сейчас часто можно услышать: «Зачем регистрация? Это же формальность!» Но власть, по слову апостола Павла, есть не формальность, а Божие установление (Рим. 13: 2). И в этом смысле языческий брак тоже представляет собой Таинство. В этом браке рождаются такие же дети.