Милосердная дорога
вернуться

Зоргенфрей Вильгельм Александрович
Шрифт:

«Сердце еще не разбилось…»

Сердце еще не разбилось — Верит, и любит, и ждет… Целую ночь ты молилась, Целую ночь, напролет. Пламя свечи трепетало, Дымно горело, темно. Поздняя вьюга стучала Сослепу в дверь и в окно. Поутру злобным порывом Ветер свечу погасил. Я по тоскующим нивам, Плача, тебя проводил. Сердце еще не разбилось — Верит, и любит, и ждет. Грустно со мной ты простилась, Гордо пошла ты вперед. Шла ты с душою открытой, Шла в опустевших полях… Бог тебе будет защитой В чуждых и дальних путях!

Мертвым

Тайны неба не раскрыты, Знаки звезд не сочтены. Чутко каменные плиты Стерегут немые сны. Меж могильными холмами Бродит Ночи и Утра ждет. Вечность веет над крестами Нить забвения плетет. Под холодною землею Тлеют спящие в гробу; Время властною рукою Заметает к ним тропу. За оградою могильной Даль безвестна и темна. Спите с миром! Бог всесильный Помнит ваши имена!

Кровь

Отзвенели, порвались струны, Поблекли слова любви. Дали мутны, гремят перуны, И небо, все небо в крови. Точит кровь по снегам узоры, Зажигает зарево днем, И людские темные взоры Кровавым горят огнем. Я ее проклинаю всей силой, Всей силой живой души, И мой голос, мой крик унылый Не один, не замрет в глуши. Любовь и во мраке светит, Любовь зовет и в огне… Друг, безвестный друг мой ответит, Издалёка ответит мне. Январь 1905

«День сгорел. Поплыли в сумрак черный…»

День сгорел. Поплыли в сумрак черный Терема, бойницы и зубцы. Собирались к паперти соборной Христа ради нищие слепцы. Проходил с царицей царь к вечерне, Проходил, стрельцами окружен. Позади — нестройный ропот черни, Гром оружья, колокольный звон. У слепых безрадостные лица, И лампады меркнут, не горя, И, понурясь, бледная царица Оперлася на руку царя. Из казны, казны своей богатой Царь дарит убогих и слепцов. Следом ходит шут его горбатый, Тешит двор игрою бубенцов. Потускнели ризы и оклады, Замер, смолк слепых убогий хор… Царь с царицей, стоя у ограды, На высокий крестятся собор. За оградой — рев и гул победный, Вкруг царя — бояре и попы. Ходит шут, звенит игрушкой медной И мигает в сторону толпы. Сентябрь 1906

«Страшно. Ушли, позабыли…»

Страшно. Ушли, позабыли, Громко смеялись окрест. Знак завершившейся были — Черный, из дерева, крест. Умер. Мой гроб заколочен, Крепко гвоздями забит. Прах осквернен, опорочен, Всеми забыт. Мертвый я Богу покорен, Медленно тлею в гробу. Знаю, конец мой позорен — Мне ль переспорить судьбу? Мирно лежу под землею. Жду. Завершился подсчет. Поверху мутной рекою Время течет.

Декабрь

Выйди в полночь. Площадь белая Стелет саван у реки. Гулко ночь обледенелая Застучит в твои виски. Месяц, облаком завешенный, Глянет в дымное кольцо, И, волнуясь, ветер взбешенный Бросит снег тебе в лицо. Стань, окованная холодом, Там, где вскинут черный мост Стихнет ветер. Пыльным золотом Загорятся пятна звезд. Над перилами чугунными Перегнись и посмотри: Вдоль реки цепями лунными Зыбко пляшут фонари. Свищет снег по дальним линиям, Стынет, шепчется вода, И, окутанные инеем, Гулко плачут провода. Что ты ждешь? Свистками грубыми Утро рвет волшебный бред. Там, над каменными трубами, Встал мигающий рассвет. Переулками разрытыми Ночь из города ползет, И кровавыми гранитами Расцветает небосвод. Хмуро камни просыпаются, Стынет сердце… Отдохни. За рекою зажигаются Безнадежные огни. В зеркала свинцово-синие Слепо смотрится заря — Это встал в короне инея Белый призрак Декабря.

«Близко то, что давно загадано…»

Близко то, что давно загадано В тишине бессонных ночей: Меркнет в дымном бархате ладана Пламя трех зажженных свечей. Это я — под недвижною маскою, Это я — в кружевных волнах. Кто-то, тихий, последней ласкою Обвевает бессильный прах. Смутно гаснут отзвуки пения, Замирает тревожный гул. Кто-то, скорбный, призраком тления К моим мертвым устам прильнул. В этот миг наяву свершается, Что беззвучно таили дни: Кто-то, светлый, ко мне склоняется И, целуя, гасит огни.

Эпилог

Все как было, все как прежде: Ночь без сна, Сердце, верное надежде, Тишина. Зимний вечер так же долог, Так же тих; Те же в окнах иглы елок Ледяных; Та же площадь возле дома Широка. Эта сказка так знакома, Так близка. Ночь светла, и ветер злится, В окна бьет. Тише, тише… Кто стучится У ворот? Никого. В окне понуром Тихий след; Под зеленым абажуром Тот же свет; И лампадка на ночь та же Зажжена, И дрожит в углу на страже Тишина. Так. Судьбе в слепые очи Загляни: Будут медленные ночи, Будут дни. Будет сказка без границы, Без конца — Скрип промерзшей половицы У крыльца, Тихий свет перед иконой, Тень в углу И от лампы круг зеленый На полу. Сердце отдано надежде, Верь и жди: Скорбный крест твой, как и прежде, На груди.