В 1921 году в червонное казачество прибыл новый начдив Дмитрий Шмидт. В прошлом рабочий-железнодорожник, в первую мировую он был произведен в офицеры, награжден несколькими Георгиевскими крестами. Отличился Шмидт и в боях под Царицыном, где командовал стрелковой дивизией. Отбивая натиск белогвардейцев и донских казаков, бывший прапорщик был тяжело ранен и контужен, но поля боя не оставил. За царицынские бои Шмидта наградили вторым орденом Красного Знамени.

— Как-то, — рассказывает Илья Владимирович, — начдив обратил внимание на проезжающего мимо нас всадника. Его шинель, застегнутая на крючок, была надета внакидку. Один рукав ее, поддерживаемый винтовкой, торчал кверху. Начдив подозвал к себе кавалериста, и тот четко представился:

— Казак первой сотни Семен Волк, — на что Шмидт строго заметил:

— Ты хотя и Волк, а никому не страшен, товарищ. В таком виде, конечно. Может, только воробьям на огороде. Скажи на милость, что с тобой будет, если из кустов выскочит хотя бы один бандюга? Ведь пока будешь доставать винтовку, он тебя трижды зарубит! Ты что, служил у Махно? Эта анархия точно так носила винтовку, как ты.

— Товарищ начдив, — смутился кавалерист, — я у Махно не служил. Служил и служу Советской власти. А винтовку взял в рукав, чтобы не пылилась, да и хмурилось с утра, думал, будет дождик. Ствол берег.

— Больше не делай так, — сказал Шмидт. — Ствол, верно, надо беречь, но прежде всего надо беречь свою жизнь. Имей винтовку всегда наготове, тогда ты будешь для бандитов настоящий волк! А вы, земляк, — повернулся ко мне начдив, — взяли бы и написали для казаков нашей дивизии простую памятку, как должен вести себя казак в районах, пораженных бандитизмом. И про этого Волка упомяните...

Памятка-брошюра в 10–12 страниц, отпечатанная в литинской уездной типографии, скоро вышла в свет. «Это было мое первое «произведение...» — как о чем-то далеком, но бесконечно дорогом и незабываемом с улыбкой вспоминает сейчас Илья Владимирович.

И начдив Д. Шмидт, и первый командир начдив Гай, и комкор В. М. Примаков, и легендарный Г. И. Котовский, и побратимы по червонному казачеству будущие маршалы П. С. Рыбалко, П. К. Кошевой, И. Т. Пересыпкин, С. А. Худяков, генералы А. В. Горбатов, Ф. Ф. Жмаченко, К. С. Грушевой, И. И. Карпезо и многие другие навсегда вошли в судьбу героя гражданской войны Ильи Дубинского. О них он расскажет потом в своих книгах, и появятся отзывы читателей.

На роман «Золотая Липа»: «Книга радует прелестью правды» (Борис Полевой).

На книгу «Колокол громкого боя»: «Колокол громкого боя» воодушевляет юношей и девушек на великие подвиги во имя коммунизма» (газета «Правда»).

На роман «Контрудар»; «Блестяще описаны вами мужество и отвага шахтерской дивизии» (Алексенцев, Плахтеев, Пекин, Агибалов — старые коммунисты Донбасса).

На книгу «Примаков» (из серии ЖЗЛ): «Вы дали народу, особенно молодежи, чудесную книгу. Спасибо от меня и от земляков-полтавчан, которые читали «Примакова» (профессор Ф. В. Попов, бывший комбриг-буденновец).

На книгу «Трубачи трубят тревогу»: «Книга радует всякого, кому даже неведомо счастье слушать боевые сигналы трубы» (И. Минц, академик).

Только вот рукопись червонного казака Ильи Дубинского «Не кривя душой» не возьмет ни одно издательство, и на десятилетия она укроется в архивах автора — до лучших времен.

Что же это за творение, вызвавшее административный гнев, упорное сопротивление издателей и в годы Хрущева, и в застойную брежневскую пору? Сказать: просто мемуары — ровно ничего не сказать. Это — исповедь израненной души. Не случайно автор так и назвал свои воспоминания — «Не кривя душой». Это действительно правдивый, выстраданный рассказ о былом, воспоминания свидетеля, очевидца и участника событий того трагического времени, когда в нашей стране царствовал произвол, когда для некоторых подлость становилась гражданской добродетелью, предательство оправдывалось, а доносы возводились в доблесть.

— В те годы, внушали нам, был якобы заговор для свержения власти, — вспоминает Илья Владимирович. — Я, по обвинению опричников Берии, собирался будто вести танковую бригаду на разгром — ни много ни мало! — самого Кремля. Это мероприятие планировалось, как вменяли мне, по заданию Якира. А Якир к тому времени был уже репрессирован.

В те годы, о которых рассказывает полковник И. В. Дубинский, шло становление советской военно-теоретической мысли. В борьбе с консерватизмом и косностью М. Тухачевский, И. Якир, И. Уборевич, А. Егоров, В. Примаков, В. Путна, Р. Эйдеман, А. Корк и многие другие военачальники настаивали на том, что военная наука должна опираться на точный анализ и учет перспектив ведущих направлений мирового технического прогресса.

По этому поводу академик И. И. Минц напишет Илье Владимировичу: «Вы очень удачно показали, сколько творческой энергии, сколько усилий, наконец, материальных расходов понесла Советская власть, чтобы создать армию, превосходство которой признавали современники даже враждебных нам государств. Когда читаешь описание гигантского труда, положенного на создание и овладение новой боевой техникой, когда следишь за ходом знаменитых украинских маневров 1935 г., о целой десантной дивизии парашютистов, которая была обрушена на голову наблюдателей, то невольно проникаешься еще большим уважением к нашим полководцам и военным деятелям — Якиру, Тухачевскому, Примакову, Туровскому и многим, многим другим, самоотверженно и честно выполнившим свой долг перед Родиной. Показ силы нашей армии, показ талантов ее руководителей — это самые лучшие главы в Вашей книге».