Ну, вот это некоторые мысли, которыми я хотел сегодня с вами поделиться. Эти мысли мне кажутся чрезвычайно важными для каждого человека, который предполагает ступить на стезю педагогической деятельности, но я думаю, что они нужны не только для этого. Я думаю, что они важны просто для каждого из нас.

ВОПРОС: Какое значение сейчас имеет наследие Игнатия Брянчанинова?

ОТВЕТ: Ну, я чуть–чуть разъясню: речь идет о русском аристократе прошлого (XIX) столетия; о человеке, который обладал целым рядом совершенно незаурядных качеств… Блестящий талант; красавец, как человек; любимец императора и императрицы; с гарантированной карьерой, все бросает и, несмотря на неудовольствие императора – буквально гнев; несмотря на неудовольствие своего отца, который уже видел его человеком с государственным положением; уходит в монастырь. Человек этот имел блестящее образование – нужно сказать, что в пятнадцать лет он уже знал немецкий, французский, английский, греческий, латинский языки. С великолепным, так сказать, багажом! И вот он все-таки ушел в монастырь… Жизнь его в этом отношении является удивительным явлением… Он в течение своей жизни, изучая святоотеческое наследие Церкви, сделал то, за что ему, наверное, от всех последующих поколений Церкви будет великая благодарность. Он все святоотеческое наследие сумел выразить в самой его сути в нескольких томах своих сочинений. Если хотите, это патрологический свод, но свод не по той схеме, по которой сейчас делается – нет! Это изложено живым языком, обращенным непосредственно к человеку, которым он излагает то, чего мало кто касается: он говорит там о законах духовной жизни. Не просто о вере – о законах духовной жизни, и в этом плане его сочинения, конечно, представляют необычайную ценность. Правда, написаны они языком начала прошлого (XIX) века, если не позапрошлого… Хотя он скончался в 1867 году, язык у него конечно не пушкинский язык – язык у него более древний, но его сочинения в сжатом виде излагают все святоотеческое наследие в самых основных положениях духовной жизни. В этом отношении он действительно бесконечно ценен для современного человека.

ВОПРОС: Можно еще вопрос по этой теме? Всем известно, что вы являетесь горячим апологетом Игнатия Брянчанинова и, в связи с этим, не могли бы вы рассказать о вашей позиции в споре Игнатия Брянчанинова с Феофаном Затворником о богородии души и как вы к этому относитесь?

ОТВЕТ: Вы видите, вся моя лекция прошла без единого упоминания имени Игнатия Брянчанинова и если бы меня не спровоцировали, я бы ничего не сказал о нем. Поэтому, сказать, что я такой горячий его поклонник… Я действительно его глубоко уважаю – это верно, но у меня нет страсти, что называется – очень боюсь страстного поклонения перед кем-либо.

Ну, в отношении этого спора… Дело в том, что здесь надо бы просто посмотреть на эти две концепции и их истоки. Вот эта концепция епископа Феофана – я думаю, многие знакомы с философией Декарта – буквально, картезианская. Это очень любопытно. Декарт до того разделил человеческую душу и человеческое тело, что дошло до таких вещей, которым можно только улыбаться!.. Он утверждал, что нет никакого общения между душой и телом – никакого взаимодействия между ними даже быть не может! Это совершенно разные субстанции – абсолютно! Например, когда его спрашивали: ну а как же – вот я хочу поднять руку и поднимаю ее? Декарт, не моргнув глазом, отвечает: Бог от века, зная, что вы захотите поднять руку, уже предопределил движение вашего тела в соответствии с тем, что вы подумаете. В общем, Декарт в этом отношении был удивительный дуалист, причем в крайне выраженной форме. У епископа Феофана как раз вот эта мысль и пронизывает: он утверждает, что душа и тело настолько различны между собою, что говорить об их каком-то подобии было бы странно. Поэтому он говорит: нет, душа это абсолютно духовная субстанция. Точка зрения Игнатия Брянчанинова, она у него хорошо изложена в третьем томе его сочинений. Он там подходит к этому вопросу тем методом, которым пользуется вся наука – он дает факты. Ведь мы же знаем, что сколько теорию не строй, но пока нет фактов – это остается гипотезой. Верность любой теории подтверждается фактами. Игнатий Брянчанинов приводит огромный святоотеческий материал, в котором прямо показывает то, что во–первых: душа и ангел, как тварные существа, обладают некой материальностью или эфирным телом – тогда этот термин был очень распространенным, это тонкая материальность – ибо нематериальным, то есть духом в полном смысле этого слова является только Бог, а если Бог – Дух, то следовательно уже ничто в прямом смысле слова не может быть названо духом. Когда же он приводит целый ряд Святых Отцов, которые говорят о духовности души, о духовности ангела, он говорит: посмотрите, как они пишут – они, то есть душа и ангел, духовны по сравнению с нашим телом – грубым, дебелым… Вот откуда идет это употребление и те наименования, которые мы встречаем также и у Святых Отцов. И он приходит к такой мысли – мысли иной, по сравнению с епископом Феофаном. Он говорит: субстанция души человеческой и ангела не духовна, ибо Дух есть Бог, а, будучи тварными, все духи имеют тонкую материальность, и приводит массу различных достоверных фактов из истории святоотеческой жизни. Душа, оказывается, имеет подобие тела, она даже, ну не знаю, занимает пространство или нет – я боюсь сказать, но… в общем, при водит вот такие вот мысли… Мне лично больше импонирует эта точка зрения. Во–первых, по силе логики и фактов: действительно, если Бог – Дух, то все прочей духовно относительно. А что такое, духовно относительно? Значит, это, в какой-то степени, будучи тварным, является материальным.

ВОПРОС: Если душа материальна, то как логически корректно рассуждение, что душа смертна? Как вы справитесь с этой апорией?

ОТВЕТ: Ну, я как-то не вижу здесь особенной апории, поскольку это уже в руках Божьих сделать что-то смертным или бессмертным – вот в чем дело. Здесь мы просто ничего не можем говорить: совсем не следует из этого, что душа смертна, потому что такие вещи в руках Божьих – только и всего. И самое даже тело, я вам скажу, когда мы говорим: смертно, то это – условная смертность, ибо одним из основных наших догматов является воскресение; то есть это смертность до времени. Это некий временной процесс распадения тела – по существу же и тело бессмертно. Поэтому я здесь особой апории не вижу. Здесь сложности нет. Другое дело, что они говорили: а сколько поместится на кончике иглам ангелов или духов, если они занимают пространство и прочее – это опять-таки парадоксы, которые, по–моему, исходят из слишком грубого антропоморфического понимания природы того мира. Ясно, что тот мир – другой. Мы все это воспринимаем в трехмерном, четырехмерном измерении и сам тот мир мыслим именно пространственно подобным нашему. На самом деле ясно, что это не то! Христос, помните, по воскресении своем, являлся и проходил через закрытые двери – то является, то исчезает неожиданно… То есть мы имеем здесь дело с иным миром! Каким? Не знаю… Может пятимерен мир, может десятимерен мир – не знаю – может Эн–мерен мир… А может быть при этом, – или кроме этого, независимо от этого, – само тело имеет иные свойства – мы не знаем!.. Вы помните? – Пикассо нарисовал скрипку в четвертом измерении – смотришь на нее и не поймешь, что это за абракадабра написана… Не знаю, имел ли он видение четвертого измерения или это работала исключительно только фантазия. Но, совершенно очевидно: мы не можем утверждать, что тот мир так же трех- четырехмерен, как этот. По крайней мере в Апокалипсисе прямо сказано, – помните? ангел: «Времени больше не будет», то есть оказывается, что время – категория временная! Я полагаю, что, наверное, и пространство наше тоже… Ведь не случайно Кант считал, что эти категории являются не столько объективной данностью, сколько следствием устранения нашего ума. Пожалуйста, он рассматривал несколько иначе эти категории. Я бы вот так сказал об этом.

ВОПРОС: Возможно ли связывать мысли святителя Феофана с (не понял, с каким-то там измом?), если он выделяет среди уровней жизни человека душевно–телесную?

ОТВЕТ: Ну, я привел конечно этот факт из Декарта и прочее не для того, чтобы приписать все эти крайние формы епископу Феофану. Я просто показываю, каковы истоки его воззрения; что вот этот некий дуализм, это достаточно резкое разделение на душу и тело происходит оттуда; что в святоотеческой письменности мы не находим этой резкой поляризации между тем и другим. Епископ Феофан в данном случае, не приходится этому удивляться, как раз занимаясь вот этим вопросом – о душе и ангеле – высказывает вот такую категорическую точку зрения, но в то же время, будучи человеком духовной жизни и имея ясный духовный правильный опыт, не мог отойти от этого и утверждал то, что есть: о взаимосвязи между ними, и о воздействии тела на душу и души на тело. Как раз вот этой крайней формулы Декарта он не придерживался, иначе никакой аскетики невозможно! Конечно этого нет… Я просто называю истоки вот этого резкого разделения епископом Феофаном души и тела – только и всего.

ВОПРОС: Я хотел спросить, не ближе ли будет искать это искать в традициях христианского платонизма, чем декартовских?

ОТВЕТ: Насчет христианского платонизма – это дело, я вам скажу, непростое. Это же не то, что бы было такое широкое достаточное явление с каким-то доминантным смыслом. Это же термин достаточно новый, которым обозначили попытку соединения отдельных богословских мыслей с определенными идеями Платона и даже неоплатоников. Очень многие западные философы сами пользовались идеями древнегреческих мыслителей. Гегель, например, прямо о себе говорил, что у него нет никаких идей, которые бы он не почерпнул из античной философии. Я не знаю, что епископ Феофан отсюда выводит свои идеи, хотя эта мысль ваша имеет некоторые основания. В частности, епископ Феофан прямо пишет о душе мира. Вы знаете, что эта концепция была осуждена на Пятом Вселенском Соборе и он кажется должен был бы знать, и знал естественно, что это было осуждено, тем не менее он в определенный период своей жизни прямо пишет об этом. Я полагаю, не исключено, что вот эти платонические идеи в какой-то период времени находили у него свое отражение. В связи с этим я прямо хочу сказать: когда мы говорим святой, это же совсем не значит, что следовательно все что он сделал за свою жизнь и всегда было святым. Святым становятся постепенно – это не процесс какого-то единовременного акта, и поэтому к сочинениям даже и святых людей надо относиться соответствующим образом. Разные есть святые… Ну, представьте себе: если бы разбойник благоразумный оставил сочинение, вы сказали бы: «Иже во святых разбойника нашего благоразумного чтение»? Я думаю, никому бы это не пришло в голову. Вот это нужно просто знать, вся трудность в том, чтобы разделить, где эти периоды, но нужно знать. Варсонофий Великий задал даже вопрос: а почему святые ошибаются? И Варсонофий Великий вместо того, чтобы сказать в этом вопросе: ах ты, такой–сякой, начал объяснять, почему святые тоже ошибались, и объяснил почему. Так что, я не удивляюсь… Он объяснил-то как? Что многое часто они приняли от своих учителей, не проверив затем в молитве, и эти, принятые ими за истинные, положения они потом и говорят. То есть не осмысливая, а просто автоматически. Я думаю, что у епископа Феофана есть целый ряд вот таких вещей, – вроде души мира, об ангеле, что это дух и еще есть кое–какие вещи, – которые заимствованы и не проверены в свое время.

ВОПРОС: Что есть хула на Духа Святого, которая не прощается в будущем веке и почему простится хула на Сына Человеческого? Спасибо.

ОТВЕТ: Ну, относительно этой мысли… Объяснения Отцов, в общем-то, единодушны в понимании этого вопроса. Речь идет вот о чем… Что разумеется под хулой? Хула это отрицание и подчас это бывает отрицание, окрашенное в эмоциональные определенные даже тона. Отрицание может иметь своим истоком разные вещи. Вот возьмите сейчас деревеньку какую-нибудь в Индии, где живут люди, которые вообще не учились никогда и ничему, и которые ничего не знают кроме своего культа небольшого, своих обычаев и больше ничего. Ни о каком христианстве ничего они не знают… Если прийти и сказать им о Христе, конечно они отвергнут Его без всяких разговоров. Для них Христос – заблуждение. Можно привести сколько угодно подобного рода примеров. Люди часто отрицают то, чего они не знают, потому что об этом они ничего не знают. И самого Христа могут не признать ни за Бога, ни за Спасителя – почему? Они ничего о христианстве не знают. Более того: ах, это вера, которую англичане проповедуют – все ясно! Эта вера – ложная, потому что мы знаем, кто такие англичане. С одной стороны – ошибка, ясное заблуждение, отрицание Христа; с другой стороны – она вызвана незнанием, даже убеждением: если это проповедуют эти злобные англичане, которые принесли нам столько зла – ясно, это религия неверная и их Бог ложный! Хула?.. Формально – да, а по существу что? А вот дальше, я повторяю, объяснение всех толкователей одно: хула на Духа Святого – это сознательное противление человека тому, что он видит, что это есть истина на самом деле, что это есть правда. Так и есть: истина, а я не хочу ее принять! Ах, Лазаря воскресил? Теперь уже ясно, кто Он! Четверодневный, смердит – «…убите Лазаря». Вот, что такое хула на Духа Святого! Пророк Исайя по этому поводу очень хорошо пишет: «Горе тем, которые горькое называют сладким, черное – белым…» Вот она в чем проявляется – хула. Сознательное противление истине, правде, справедливости, которые человек видит… Почему эта хула не простится ни в этой жизни, ни в будущей? Потому что человек сознательно делает – не ошибается, а сознательно идет, и пока он находится в этом состоянии сознательного противления, никто простить не может! Прощают что? Ах, извините, я вам на ногу наступил! То есть я ненароком же наступил… А здесь – сознательное противление истине! И мы видим, что там, где нет сознательного противления истине, там происходит часто удивительное обращение. Замечательна история с Саулом… «Саул, Саул, что ты гонишь Меня?» Посмотрите, какое было обращение! Хула была, гонитель был? Да. Он Духа Святого не похулил, он искренне был убежден: это ересь, это надо искоренить, потому что разрушают закон Моисеев, а выше – ничего нет! Сам Бог даже обращает тогда человека! Вот в чем состоит хула на Духа Святого и почему прощаются те хулы, а эта не прощается ни в этой жизни, ни в будущей.

ВОПОРОС: В чем покаяние? Спасибо.

ОТВЕТ: Покаяние в чем? Покаяние в тех мерзостях, которые мы творим непрерывно!.. Посмотрите, что мы делаем?! Мы живем, как настоящие материалисты – ищем только материальных благ. Сама Церковь становится для нас, так сказать, атрибутом культуры и больше ничего! Мы лжем, завидуем, притворяемся, обманываем, воруем – вот в чем надо каяться. Мы попираем подчас правду отношений между нами самими и это, к сожалению, грехи всеобщие – в этом надо каяться.

ВОПРОС: Простите, не могли бы вы богословски обосновать возможность или необходимость педагогической деятельности для женщин? Известно, что Василий Великий возражал против этого.