– Видишь, я была права: тебе следует писать сценарии мыльных опер.

– Наверное, мое тело и мое сердце мгновенно поняли то, что разум еще только пытался осмыслить. Мы с Дейви были предназначены друг для друга. Родство душ, знаешь ли.

– Но у меня такого оправдания нет! Фагерст и я определенно не предназначены друг для друга. Я сделала то, что сделала, и теперь сама себя ненавижу.

– Паразит!

– Минуту назад ты называла его скандинавским богом.

– Минуту назад я не знала, что он злоупотребил твоей доверчивостью, а затем поступил чисто по-мужски.

– Поверь мне, Дина, – хмуро уточнила Глэдис, – он не злоупотреблял моей доверчивостью. Я сама этого хотела.

Дина вытряхнула из коробки последнее печенье.

– Речь не об этом. Я имею в виду другое, когда говорю, что он поступил чисто по-мужски. Хлоп, бам, спасибо, мэм, может, я еще перезвоню!

Глэдис уставилась на подругу. Затем встала, сорвала с крючка полотенце, намочила его в раковине и принялась остервенело оттирать стол.

– Я сама велела ему не звонить.

– Что?

– Что слышала! Он очень хотел увидеться. Я запретила ему приезжать и сказала, что продолжать наши отношения не собираюсь.

– Ты и Мартин вместе провели незабываемую ночь – и ты дала ему отставку?..

– Я этого не говорила!

– Так, значит, ночь не удалась? Или ты не дала ему отставку?

Не выдержав взгляда подруги, Глэдис опустила глаза и отвернулась к раковине.

– Чего ты добиваешься? – устало осведомилась она, подставляя руки под воду.

– Я хочу понять, чего ты добиваешься, радость моя. С какой стати ты занималась любовью с этим типом, а потом дала ему от ворот поворот?

– Я не занималась с ним любовью, – огрызнулась Глэдис. – Я с ним переспала.

– Семантические тонкости, – пожала плечами Дина.

– Послушай, Дина, у вас с Дейви было иначе: ты его любила.

– И сейчас люблю, – улыбнулась балерина.

– Ну, а я вот не люблю Мартина. Даже представить себе не могу, как его можно полюбить. Такого высокомерного, эгоистичного, самовлюбленного сукина сына...

– Как сказано! – восхитилась Дина.

– Он вообще не в моем вкусе...

– А кто в твоем вкусе? Назови хоть одного парня, кроме этого подонка Кевина Ханта, кого бы ты удостоила хотя бы взглядом, и я до последней крошки съем то, что получится из этого истерзанного, замученного, многострадального теста.

– ...И я тоже не в его вкусе, – докончила Глэдис, умело обходя ловушку. – Вот тебе и весь сказ.

– Это тебе только кажется, бэби. Я-то видела, как вы смотрели друг на друга!

– У тебя... шоколад на губе. – Глэдис сглотнула, тошнота снова подступила к горлу.

– Да? – Дина небрежно потерла указанное место пальчиком. – Все?

– Теперь нормально, – с трудом выдавила Глэдис. Отвернулась и вцепилась в край раковины, ожидая, чтобы свистопляска в желудке утихомирилась.

– Глэдис? С тобой все в порядке?

– Конечно! Я просто...

– Просто я утомила тебя своей навязчивостью, – покаянно вздохнула Дина. – Слушай, давай оставим эту тему. Захочешь поговорить – я тут как тут, не захочешь... – Приятельница беззаботно пожала плечами. – Может, поужинаешь с нами сегодня? Дейви готовит тефтели. Помнишь его тефтели? Последний раз ты ела их с большим аппетитом.

– Ага. Они... они...

Воображение услужливо нарисовало крохотные мясные шарики с луком. Ей и впрямь ужасно понравилось коронное блюдо Дейви, но сейчас вспоминались только маслянистые капельки жира... Жир тает во рту, застывает на губах...

– Было очень вкусно, – поспешно заверила Глэдис, – но... но сегодняшняя выпечка – это мое последнее сумасбродство. Я сажусь на диету. Близятся очередные съемки, надо бы сбросить пару фунтов. Так что с тефтелями как-нибудь в другой раз, ладно?

– Все равно приходи. – Дина похлопала себя по животу. – Мне бы тоже не грех сбросить вес, а уж про Дейви и говорить нечего. Ты видела его снимки крупным планом? Долой пироги и тефтели. Давай-ка возьмем парочку вегетарианских лазаний да разогреем их в духовке. Хорошая мысль?

Лазанья. Глэдис представила себе ярко-алый томатный соус, вдохнула кисловатый запах. И сглотнула.

– Собственно говоря, я вообще не буду ужинать. Похоже, подцепила какую-то заразу. На той неделе я снималась в парке. Все там кашляли и чихали как сумасшедшие. С тех самых пор чувствую себя отвратительно.

– Простуда, – философски заметила Дина, стряхивая с ладони крошки. – От нее никто не застрахован. Таблетка-другая аспирина и горячий куриный бульон... Глэдис? Что с тобой?

Горячий куриный бульон. Пленка жира плавает на поверхности...