Флоран извлекла из пачки письмо, датированное ноябрем, разгладила лист на сиденье, положила его на руль.

Быстрый, крупный почерк Рида поплыл перед глазами.

«Дорогая Флоран! Я не писал тебе два дня, а кажется, что целую вечность. Еще немного — и я забуду цвет твоих глаз, волос, забуду, как пахнет твоя кожа. Хотя нет — это забыть невозможно. Милая моя Флоран, я считаю дни, оставшиеся до твоего приезда, до нашей встречи. Поверь, если бы я был богат, я бы не думал ни секунды — в то же мгновение припал бы к ногам твоих родителей с просьбой благословить наш брак, разрешить соединить души. Хотя для соединения душ родительского благословления не требуется. Я убежден, что наши души соединил Господь еще до того, как мы появились на этой земле. Хотя тебе, как истинно верующей, как доброй католичке, это известно даже лучше, чем мне. И не мне объяснять тебе, где находятся души влюбленных до того, как всемогущий Господь отпускает их в мир...».

Слезы затопили глаза Флоран. Она положила листок на сиденье и посмотрела вокруг. На мгновение показалось, что слезы слишком тяжелые и плотные, что они застилают живой мир мутной пеленой. И только в следующее мгновение Флоран догадалась: этот эффект производят не слезы, а начавший падать снег. Тяжелые хлопья, настоянные на атлантической влаге, засыпали город, страну, мир. Но ей было уютно в этом снежном океане. Разве что не хватало рядом Рида. Хотя нет, он тоже был здесь, рядом. Читая эти проникновенные строки, она видела его улыбку, сияющие глаза, слышала голос. Нет, человек, способный исторгать из глубины своего сердца такие слова, не способен на убийство.

Она сунула листок в конверт, уложила его в пачку, достала следующее письмо. Снегопад усиливался. Флоран посмотрела на часы — без четверти двенадцать. Встреча назначена на двенадцать, времени читать следующее письмо не оставалось. Флоран затянула резиновую петлю на письмах, кинула их в сумочку и выбралась из машины.

Желтая «тойота» Макдугана виднелась на стоянке во дворе тюрьмы. В салоне было пусто — мокрые хлопья залепили белыми звездами лобовое стекло. Флоран сняла варежку, слепила плотный снежок. Размахнулась, прицелилась. Белый шарик перелетел улицу и вдребезги разбился о красноватый тюремный кирпич. Вот так же вдребезги разлетятся все обвинения, которые судебные крючкотворы приготовили ее любимому!

Флоран ни капельки в этом не сомневалась.

Желтая лампочка подслеповато мигала. Флоран вскинула голову — неужели у окружной тюрьмы нет средств на нормальное освещение? Куда же они тогда девают средства налогоплательщиков? И если здесь так темно, то как должно быть в камере у арестованных?

— Мисс Рейд, у вас нет при себе запрещенных предметов? — Макдуган скользнул взглядом по ее фигуре.

— Что вы подразумеваете под запрещенными предметами? — улыбнулась Флоран.

— Огнестрельное и холодное оружие, взрывоопасные предметы, наркотические вещества, средства мобильной связи?

Она положила на деревянную стойку мобильный телефон. Макдуган убрал его в ячейку с номером, щелкнул ключом.

— Пойдемте! — Он посторонился, пропуская ее вперед. — Стэнвик сегодня в хорошем настроении и выдал разрешение. Но с одним условием.

— Что за условие?

— После свидания с мистером Вестакером вы должны заглянуть в полицейское управление. У Стэнвика есть к вам пара вопросов.

— Да будет так! — Флоран наклонила голову и двумя сложенными пальцами осенила себя крестным знамением.

Раздражение схлынуло, воинственный дух уступил место умиротворенному спокойствию. Вот она, сила крестного знамения!

Они шли по длинному коридору окружной тюрьмы, построенной еще в середине двадцатого века. Здесь закончили свою жизнь тысячи грешников — убийц, мошенников, воров, грабителей. И Флоран не могла понять, что делает здесь человек, который виновен только в том, что в момент гибели родителей оказался не на работе, а дома! Ее горе было необъятным, но даже она, придавленная его тяжестью, понимала всю несправедливость обвинения, предъявленного Риду.

Она, восемнадцатилетняя девчонка, это понимала. А взрослые, умудренные житейским опытом люди, этого не понимали! Или не хотели понимать?

Молоденький охранник привел их в небольшую комнатку с зарешеченным окном и велел подождать. Флоран уселась на привинченную к полу табуретку. Макдуган стоял спиной к ней и глядел наружу сквозь глубокие квадраты зарешеченной пустоты.

Наконец в коридоре раздались шаги. Дверь распахнулась, первым вошел охранник, потом в дверном проеме показалась мужская фигура. Вошел Рид.

Флоран вскочила и шагнула ему навстречу.

Наверное, Рид не ожидал, что встретит Флоран здесь, в тесной комнатке окружной тюрьмы. Несколько мгновений хватило, чтобы он пришел в себя, распахнул объятия и бросился к ней.

Наверное, его арестовали внезапно. Он даже не успел переодеться. На нем был светлый свитер из овечьей шерсти с двумя рядами елочек на груди, вышитых зелеными нитками. В этом свитере и вязаной шапочке он катался с Флоран на лыжах, когда они в прошлом году вместе с отцом летали в Вермонт. Тогда они полдня пробыли вдвоем: бегали на лыжах, сходили в кино, а потом пили горячий шоколад в крохотном кафе с видом на замерзшую реку.