От волнения щеки тетушки раскраснелись, и я испугалась за ее состояние. Все-таки не молоденькая она девочка, чтобы такие потрясения легко переносить, да и давление, что ни день, скачет. Я решила оставить расспросы на потом, хотя в душе и вознегодовала, узнав о несанкционированных шагах, предпринятых моей родственницей. Теперь я была уверена, что она подслушала вчера мой разговор с Мишей! Меня охватило желание крепко выругаться, но я кое-как сдержалась.

– А ну-ка, руки вверх! – вдруг подскочил ко мне со спины инспектор, видимо, рассчитывая застать «нарушительницу» врасплох. – И вы, бабушка, тоже!

– Что?! Бабушка?! Что за нахальство?! – возмутилась Мила, уперла руки в боки и обернулась к полицейскому: – Да ты знаешь, на кого голос повышаешь?! – напустилась она на него, причем в ее голосе послышались совершенно незнакомые мне стальные нотки. Глаза Милы сощурились, спина распрямилась, она буквально излучала праведный гнев.

«В тетушке неожиданно проснулась судья», – насмешливо подумала я, с интересом наблюдая за инспектором.

– Простите, вы… кто?! – заикаясь спросил он и, забывшись под ее магнетическим взглядом, опустил «макаров».

– Это вы, господин лейтенант, должны мне представиться! – заявила тетушка.

– Лейтенант Зубков, – испуганно пролепетал он и как ребенок добавил: – А теперь – вы… назовите свои…

– Людмила Егоровна… что вы тут делаете?! – вдруг спросил какой-то мужчина, чье присутствие оказалось для всех – разумеется, кроме меня, – полной неожиданностью.

Я-то «БМВ» с подкреплением заметила сразу, как только въехала во двор.

– Я-то тут – по долгу службы моей племянницы! – загадочно ответила тетушка. – Здравствуй, Артем, – тепло поздоровалась она с майором Стежневым.

– А, Евгения Максимовна, как же я сразу не догадался, кто это у нас автолюбителей пугает! – растягивая слова, с усмешкой обернулся ко мне старый знакомый. – Опять у вас очередное дело, так сказать, с налетом смертельной опасности?

– Опять, – вздохнула я с виноватой улыбкой.

– А зачем вы лейтенанта моего тревожите, нельзя было сразу, что ли, объяснить? – упрекнул меня он.

– Я не успела. – Я демонстративно кивнула на пистолет, зажатый в руке инспектора. – Сами понимаете, применить силу я права не имела, за это можно ведь и срок получить, да и юношу мне калечить не хотелось… – покаянно развела я руки в стороны.

– А зачем же вы еще и тетушку свою привлекли? О ее славном судейском прошлом и так легенды ходят, неужто надо было беспокоить ее во время заслуженного отдыха?! – Майор уважительно кивнул расплывшейся в улыбке тетке Миле.

– Это была вовсе не моя инициатива, и я еще подниму этот вопрос на семейном совете, – тоном, не предвещавшим тетечке ничего хорошего, ответила я, выразительно глядя на родственницу. Она поспешила состроить горестную гримасу, но на меня ее уловки давно не действуют.

– Ладно, раз мы все выяснили, разрешите мне откланяться! Пошли, лейтенант. – Майор повлек несчастного инспектора к машине, на ходу поясняя ему ситуацию.

Дождавшись, когда обе милицейские машины покинут двор, я обернулась к тетушке. Наверняка выражение моего лица говорило о немедленной готовности прочесть ей нотацию, но, едва я открыла рот, монастырские часы пробили к вечерне.

– Сколько времени? – спросила я.

– Пять, кажется… – растерянно пролепетала моя родственница.

Соображала я всегда быстро, а на этот раз – особенно.

«Так: рандеву назначено на шесть! – То, что Вася сидит в машине – тайна для всех: окна у «Мерседеса» затонированные и Василий явно усвоил мои наставления – во время разбирательства с сотрудниками полиции он и носа не высунул. Следовательно, водитель седана ничего не знает. Разумеется, если он причастен к происходящему… В любом случае, надо проверить, какое готовится свидание в арке у дома Свириной».

Я о ней вспомнила – и спохватилась:

– Мила, а где Маша?!

– В дальней келье… надеюсь, – сглотнув, ответила она.

– Веди ее сюда! – скомандовала я.

– Как это?!

– С вещами! – рявкнула я.

Тетушка нервно переступила с ноги на ногу. Похоже, свое знаменитое судейское самообладание она растеряла, пообщавшись с инспектором. Заметив темные тени, залегшие под ее глазами, – от усталости, я устыдилась своего тона.

– Прости, родная, просто у нас времени мало! Мне же вас домой надо отвезти, а я не могу идти в монастырь, мне от машины отлучаться нельзя – там Вася сидит…