Распаковав багаж, она сложила в пакет банные принадлежности и, сунув ноги в тапочки, вышла в коридор. И там столкнулась с дежурным: громадным, под два метра морским пехотинцем.

— Где тут у вас душ?

— В конце коридора, направо. — И быстро добавил: — Мужской душ.

— Вот поэтому ты и пойдешь со мной. Подежуришь у двери.

Сайкс сказал ей: «Я подумал, Эшли Смит — мужчина». Поэтому подготовились соответственно. Но и не разочаровались. Эшли стояла под упругими струями «мужского» душа, поднимая голову, опуская, поворачивая из стороны в сторону, как будто делала утреннюю зарядку. Она пробыла в душе долго, не меньше двадцати минут. Немного пожалела дежурного морпеха: тот устал ждать. Но теперь хоть избавился от желания заглянуть в душ.

Еще одна душная ночь — так казалось Котику, потому что место его бывшего заточения было в зоне видимости. К груди подкатила тошнота. Саша сел в кровати и коснулся холодного лба. Пальцы подрагивали. Через минуту его колотило, как при лихорадке, сопровождающейся жаром и ознобом. Жар — в тюрьме, озноб — в военном бараке, оборудованном кондиционером. Почувствуйте разницу.

Он почувствовал нечто другое — связь с заключенным под номером 2711: им был его сосед по камере Джошуа. Он тоже не спит. Все его мысли о беглеце: как он, что с ним, довел ли он до конца рискованное мероприятие. Джошуа отсидел семь лет, впереди всего год, срок, который можно переждать на одной ноге. Саша стал четвертым его соседом, и с каждым чернокожий заключенный делился своими отчасти безумными, отчасти блаженными грезами: «Выйду на свободу, поселюсь в „Либертаде“ в номере 2711. Наутро оставлю этот номер, и за моей спиной хлопнет негромко дверь с этой табличкой».

Несомненно, что-то ценное было в его словах. По-русски говоря, он хотел «пошить костюм с отливом и махнуть в Ялту» ; он мечтал купить автомобиль с магнитофоном… Все заключенные мечтали об этом.

Саша мерил шагами комнату и словно убеждал себя принять предложение американского разведчика в юбке. Главное для него — снова оказаться дома, а дальше — «посмотрим».

Его выдернули для беседы с Эшли Смит, как на допрос в тюрьме. Котик сполоснул лицо холодной водой и в сопровождении пехотинцев прошел в комнату американки.

— Ты причесалась по-новому. — Такие вещи он замечал с ходу.

— Угу, — откликнулась Эшли на своеобразный комплимент. — Присаживайся.

Она была в серой майке и тренировочных штанах — в общем и целом похожа на астронавта, сидела, поджав под себя ноги, на прежнем месте.

— Как вы собираетесь переправить меня в Россию?

Эшли невольно передразнила Сайкса: присвистнула, сопроводив это простодушным взглядом. Парень торопится и, надо сказать, понять его можно.

— Мы собираемся ослабить контроль в аэропорту Манилы, — ответила она. — Доставить тебя в столицу Филиппин для нас труда не составит. Оттуда тебе предстоит полуторачасовое путешествие в Гонконг… — Смит припомнила короткий, час с небольшим, собственный перелет на аэробусе «А-320» авиакомпании «Себу Пасифик», правда, не из Гонконга, а из Манилы в Себу. — И уже из Гонконга ты вылетишь в Москву. Звучит заманчиво, правда?

Его глаза ей показались глубокими, как горные озера. И вот сейчас они оживились, как будто по водной глади пробежался свежий ветерок.

Она не могла сравнивать его с «персонажем из флешмоба»: там он был совсем другим, безликим. Можно было отметить его спортивную фигуру, пластичность, его мастерство, как он одет (а одет он был, как и остальные мобберы). Надо сказать, Эшли долго находилась под впечатлением клипа: громкая музыка, четкий ритм, милитаристический северокорейский перформанс. Вот он, Саша Котик, второй справа… Он подстригся, но в представлении Эшли — как будто снял парик, избавившись от поднадоевшего, может быть, образа. Он стал самим собой здесь, на американской военно-морской базе и в компании сотрудницы разведывательного управления. Гримасы судьбы.

— Как вы собираетесь ослабить контроль в Маниле?

Куда он торопится? И почему режет это английское you, уходя от простого общения к официальному?

— К тому времени ты будешь официально признан мертвым. — Эшли кивнула в никуда. — Военные моряки частенько обнаруживают на песчаной косе утопленников: туристы, местные жители. Зачастую трупы обезображены до неузнаваемости: морская вода, рыбы, песок, солнце делают свое дело. Нам останется одеть труп в одежду, в которой ты сбежал из тюрьмы, и сообщить о находке местным властям. Кейн опознает свою одежду, на этом идентификация беглеца завершится.

— Директор тюрьмы не дурак. Если в его голове…

— Я знаю, что он не дурак, — оборвала американка. — Но если на минуту представить, что в его голове зародится подозрение, он постарается забыть о нем и официально заявит: «Инцидент исчерпан». Он постарается из минусов сделать плюсы: побег ведет только к одному — к смерти. — Она взяла паузу. — Но тебе не стоит беспокоиться: Рамон знал о твоем побеге. Только он один. По нашей просьбе он закрыл глаза на побег.

— И он считает его неудавшимся, да? Вы-то сами верите в то, во что верит он: что я мертв?

Эшли быстро сменила тему:

— Кстати, теперь мы будем видеться реже. Во всяком случае, в коридоре вряд ли столкнемся.

— Понимаю: ты переселяешься в другой корпус.

Она чуть придвинулась к нему и развела руки в стороны, как чайка перед взлетом:

— От тебя ничего не скроешь. Никакой интриги… — Эшли приняла прежнее положение. — Не обращай на меня внимания. Я пытаюсь приноровиться к тебе — и даже этого от тебя не скрываю. Мне интересно. И ты мне интересен, не скрою. Я что-то приобретаю в беседе с тобой, что, несомненно, пригодится мне в будущем. Понимаешь, одно дело изучить человека по материалам, другое — изучить его самого. Две большие разницы, так, кажется. Сменим тему. Ты когда-нибудь мечтал уехать за границу?