Когда в дверь постучали, Амелия все еще стояла у окна, погруженная в свои мысли. Она не сразу поняла, откуда доносится звук, и обернулась лишь когда Конни приоткрыла дверь.

– Мисс, ужин готов, ваши родители уже ждут вас.

– Ах, спасибо, я сейчас буду!

Она поспешно оправила платье и быстрым шагом направилась к лестнице: не дай бог, она замешкается и блюда уже подадут. Отец разозлится, что ему пришлось ждать!

Амелия торопливо спустилась по лестнице, стараясь ступать как можно тише, вошла в столовую и украдкой бросила взгляд на отца. Но тот стоял спиной к ней, что-то говоря дворецкому, и даже не заметил ее появления, как чаще всего и случалось. Девушка тихо скользнула на свое место, опустила взгляд и принялась изучать кружевной узор на скатерти.

Как и вся обстановка столовой, скатерть представляла собой образец безупречного вкуса и гармонично сочеталась с каждым предметом в комнате. По белоснежной ткани искусная рука безымянной мастерицы разбросала вышитые лилии; точно такие же украшали плотно задернутые шторы. Здесь, на лоне природы, вряд ли нашелся бы кто-то, кому не лень было бы заглядывать в окна, однако лондонский обычай не позволял семье обедать иначе, чем оградив себя от посторонних глаз.

Спокойные желтовато-бежевые обои гармонировали с деревянными панелями из светлого ореха, закрывающими нижнюю часть стен. Из такого же ореха была сделана каминная полка и стол, занимающий центр этой просторной комнаты. В свете газовой люстры комната казалась еще более уютной и даже теплой, хотя июньский вечер выдался довольно прохладным и сырым, а огонь в камине не разводили: сейчас его украшал элегантный желтый экран. На каминной полке тикали часы. У Амелии невольно промелькнула мысль, что эта столовая нравится ей куда больше городской, где старомодная тяжелая мебель красного дерева и темно-бордовые стены давили на девушку, заставляя чувствовать себя маленькой и беспомощной.

Всю стену напротив камина занимал внушительный буфет, на полках которого с геометрической точностью были расставлены два лучших хозяйских сервиза, предназначавшиеся исключительно для торжественных обедов, и многочисленные изделия из цветного стекла и хрусталя, завораживающие таинственным мерцанием и переливами граней. С первого взгляда становилось ясно, что это главное украшение столовой, которым хозяева гордятся по праву.

Как раз около этого шкафа и стоял отец, на чью широкую спину девушка старалась лишний раз не смотреть: она испытывала суеверный страх, что он почувствует ее взгляд и обернется. Иллюзия тепла и уюта в одно мгновение рассеялась. Амелия вдруг почувствовала, как холодно в комнате, и поспешила плотнее закутаться в темно-синюю шаль, оттенявшую ее скромное домашнее голубое платье.

– Сколько коробок доставили сегодня, Гласфорс? Уже все книги привезли?

Амелия не видела лица отца, но по одной только интонации догадалась, что тот хмурится. Мистер Черрингтон взял вечернюю газету с подноса и, быстро пробежав ее взглядом, положил обратно.

– Книги доставили сегодня, их еще предстоит распаковать, и я полагаю, этим займутся завтра же, сэр. Почти все остальное тоже уже на месте. Осталось дождаться всего нескольких ящиков с кухонной утварью, которые прибудут завтра.
– Дворецкий предупредительно взглянул на хозяина, прежде чем отставить поднос с газетой на небольшой столик у стены. Мистер Черрингтон бросил взгляд на часы, которые показывали три минуты восьмого, и недовольно произнес:

– Где ужин? Его всегда подают в семь. Разве переезд в новый дом что-то изменил?

С этими словами он отвернулся от Гласфорса и подошел к столу. Оперевшись на спинку своего стула, он буквально навис над женой и дочерью.

Миссис Черрингтон, будто очнувшись ото сна, вздрогнула и подняла на мужа испуганные серые глаза. Помедлив мгновение, она рассеянно кивнула дворецкому.

– Сию секунду, сэр, - ответил он и направился к двери.

Мистер Черрингтон, продолжая хмуриться, сел на свое место во главе стола и тяжело вздохнул, давая понять, с каким трудом ему приходится терпеть нерасторопность слуг. Разумеется, винить в этом можно было лишь его дражайшую супругу; и она прекрасно это понимала.

– Бертрам, дорогой, как прошел день?
– тихо спросила миссис Черрингтон, поправляя салфетку.

– Отлично. Надеюсь, у вас тоже.

Она согласно закивала.

В это мгновение дверь столовой открылась, и горничные внесли супницу и тарелки. В этих безмолвных, бесшумно двигавшихся женщинах не сразу можно было узнать двух любительниц поболтать на кухне. Мэри поставила супницу перед хозяйкой, и встала немного поодаль. Конни подала миссис Черрингтон первую тарелку, та налила в нее супа, который горничная отнесла хозяину. Как и супницу, тарелки украшал изящный, но весьма скромный узор темно-красного цвета: разница с праздничными сервизами была разительной. Наполнив остальные тарелки, хозяйка сделала Мэри знак унести супницу, и та исчезла. Конни отошла к окну, сложив руки поверх передника и готовая в любой момент броситься выполнять указания своей хозяйки.

Обед начался в полном безмолвии. Амелия привыкла к этому, и ее уже не угнетала звенящая тишина, прерываемая лишь позвякиванием приборов. Она уговаривала себя поесть, не поднимая головы от тарелки, которая теперь наполнилась дымящимся говяжьим бульоном; мяса же ей по обыкновению не положили. У нее отчего-то всегда пропадал аппетит, стоило всей семье собраться за совместной трапезой. Девушка отхлебнула немного супа и с трудом проглотила его: казалось, еда утратила всякий вкус. Но если она не сделает усилия, мать заметит и скажет отцу, а ей очень не хотелось, чтобы он делал ей замечание и заставлял есть насильно. Матушка также считала, что девушка ее возраста должна питаться регулярно, однако не поглощая слишком много пищи. Но все-таки не одну ложку супа, от которой противно засосало под ложечкой. Сейчас Амелия даже завидовала младшей сестре, которой накрывали стол в детской, где та могла есть без посторонних глаз и этого напряженного молчания.

– Ты не видел в городе кого-нибудь из наших знакомых?
– безразлично поинтересовалась миссис Черрингтон.

– Дорогая, я работал, - сухо ответил ее муж.
– К сожалению, у меня не было времени на встречи и болтовню с нашими знакомыми. Чем вы здесь занимались весь день?

– Ах, мы разбирали вещи и устраивались... Все идет своим чередом, и совсем скоро комнаты будут совершенно готовы.

– Да, хорошо, - кивнул мистер Черрингтон, увлеченный едой значительно больше, чем разговором жены.