— Возвращайся к своему другу, Флоренс, — грубо отрезал он и, борясь с желанием подойти к их столику и расквасить физиономию этому типу, отстранил по-прежнему извиняющегося метрдотеля и вышел из ресторана.

Желая как можно скорее избавиться от стесняющего его костюма, Норман еще на лестнице распустил узел галстука и расстегнул воротник рубашки. Господи, каким же он оказался идиотом, поверив в то, что у нее никого нет! Теперь настоящие мотивы ее бегства стали ему совершенно ясны. Этот тип никак не мог быть отцом Флоренс, а времени на знакомство с кем-нибудь другим у нее не было.

— Норман!

Теперь она стояла у подножья лестницы, умоляюще глядя на него, и, к своему стыду, Норман понял, что все еще хочет дать ей шанс оправдаться.

— Уходи, Флоренс, — все же холодно сказал он, остановившись лишь на мгновение, и услышал за своей спиной приглушенное всхлипывание.

— Ты ничего не понимаешь, Норман.

— Вот это правильно, — пробормотал тот себе под нос, уже идя по коридору к своему номеру. Он был смертельно оскорблен, хотя и понимал, что, по справедливости, не имеет права винить ее в чем-то.

Открыв дверь приготовленным на ходу ключом, Норман распахнул ее с такой силой, что, отскочив от стены, она захлопнулась сама. Затем, сорвав с себя галстук и бросив его на постель, он снял трубку и набрал телефон обслуживания номера.

Нетерпеливо ожидая ответа, Норман услышал осторожный стук в дверь и только собрался открыть, как раздался голос в трубке. Решив, что стучавший, кто бы там он ни был, подождет, он вновь повернулся спиной к двери.

— Мне нужна бутылка шотландского виски, — сказал он ответившей женщине и, назвав номер комнаты, повесил трубку.

Стук в дверь послышался вновь.

Тяжело вздохнув, Норман решил было не обращать внимания, но, подозревая, кто это может быть, все-таки подошел к двери. Открыв ее, он не удивился, обнаружив в коридоре Флоренс, но не собирался больше выслушивать ее ложь.

— Уходи, — спокойно сказал Норман, но прежде, чем он успел закрыть дверь, она уже стояла в проеме.

— Пожалуйста…

— Что, пожалуйста? — У него не было никакого настроения говорить с ней. Но для того, чтобы убрать ее из проема, ему пришлось бы применить физическую силу. Меньше всего Норману хотелось касаться Флоренс, у него было смутное предчувствие, что после этого он не в состоянии будет отпустить ее. — Ты зря теряешь время, Флоренс. — Он намеренно назвал ее полным именем.

— Флоренс? — Губы ее задрожали. — Пожалуйста… можем мы поговорить? Я не хочу, чтобы ты… уехал с неверным впечатлением.

— Разве это возможно? — язвительно спросил Норман, чувствуя, однако, что воля его слабеет, и, сдержав просящееся на язык проклятие, освободил проход. — Ладно, только быстрее.

Флоренс вошла в номер, закрыла за собой дверь гораздо более осторожно, чем это сделал он, и остановилась посреди комнаты, скрестив, как школьница, руки перед собой.

Бросив пиджак рядом с галстуком, Норман обернулся к ней, пытаясь ожесточиться сердцем, но против своей воли заметил, что она стала еще бледнее, чем была в ресторане.

С другой стороны, Флоренс, кажется, прибавила в весе, отметил он, то ли из-за того, что уже несколько недель не работает, то ли освободившись от гнета их отношений. Как бы то ни было, это ей шло, и Норман с трудом отвел глаза от округлостей ее груди. Чувствуя, что все равно возбуждается, и, решив держать ее в напряжении, он саркастически поднял бровь.

— Разве он так уж хорош?

— Как ты можешь говорить такие вещи, — вспыхнула Флоренс.

Норман пожал плечами.

— Видишь ли, я понятия не имею, о чем еще мы можем с тобой говорить. Жаль только, что ты не захотела быть со мной честной там, в коттедже. Это сберегло бы мне двадцать четыре часа бездарно потерянного здесь времени.

— Так почему ты это сделал? — неуверенно возразила она. — Почему остался? Я… полагала, что ты вернешься домой.

— Надеялась, — поправил ее Норман. — Слово, которое ты не решилась произнести, было «надеялась». Так ты надеялась, что я вернусь домой?

— Разумеется. Ведь мы сказали друг другу все, что можно было сказать. Разве не так?

— Что же тогда ты делаешь здесь?

Флоренс покачала головой, будто разочаровавшись в нем.

— Ты прекрасно знаешь, что я здесь делаю, — отрезала она. — Мне просто не хочется, чтобы ты подумал… что Пол и я…

— Пол? — скривился он.