Дрожа, она вскочила с места.

— Она не имела права ничего тебе рассказывать!

— Она наверняка полностью с тобой согласится, — кивнул Норман. — Ты ведь абсолютно не сомневалась в том, что замела все следы, не так ли?

— Ты меня в чем-то винишь? — машинально спросила Флоренс, и лицо его исказила гримаса боли.

— Наверное, нет, — ответил он наконец, взвешивая на ладони пустую бутылку. — Если это действительно то, чего тебе хочется.

— Действительно то.

— Ты в этом уверена? — с сомнением в голосе спросил Норман. — Послушай, Флора, если ты действительно больше не хочешь меня видеть, то мне придется с этим смириться. Но разве для этого необходимо было уезжать на другой конец страны?

— Я так решила.

— Но почему? Почему?! — воскликнул он, в возбуждении чуть было не бросив бутылку на пол, но, опомнившись, наклонился и поставил ее туда явно дрожащей рукой. — Неужели ты действительно так меня ненавидишь?

Она нисколько не ненавидела его, в том-то и была вся беда!

— Тебе не надо было преследовать меня. Ты должен был понимать…

— Что? — Он подождал продолжения, но его не последовало. — Что я должен был понимать? Что секс со мной на кухне твоей матери — и есть твой способ прощания? Способ показать, как мало это для тебя значит?

— Все не так. — Она не могла оставлять его с такими мыслями. — Я же говорила тебе…

— О да, ты мне говорила, — пробормотал он. — Как ты там тогда сказала: «Давай, давай»? Полагаю, после этого я должен был понять, что ты собираешься от меня уйти.

Флоренс судорожно вздохнула.

— Просто мне показалось…

— Что так будет легче?

— Что-то в этом роде.

— Так-так… — сказал Норман, вставая с подоконника. — Ты с ним виделась?

— С кем? — не сразу поняла Флоренс.

— Со своим отцом, разумеется, — устало пояснил Норман. — Почему ты ничего не сказала мне о письмах?

— Я нашла их только тем утром… — Она замолчала, не желая возвращаться к событиям того дня, но он всегда обладал способностью словно читать ее мысли.

— Тем утром? — повторил Норман. — Ты имеешь в виду тот день, когда ты лазила на чердак дома?

— Да, — кивнула Флоренс.

— Чемоданчик, — неожиданно воскликнул он, видимо вспомнив о том, что она ему о нем говорила. — Они были в том чемоданчике, так ведь? — Глаза его сузились. — Не тогда ли ты решила избавиться от меня?

— Нет! — страстно воскликнула она. — Письма не имеют к этому никакого отношения. — Флоренс постаралась успокоиться.

— Что тебе рассказала Эвелин?

— Не так уж и много. — Норман скривился.

— Но достаточно для того, чтобы ты меня смог отыскать.

— Едва ли. — Он помолчал. — Если бы я не сделал вид, что знаю об этих письмах, вряд ли она упомянула бы Блумзбелл.

Пораженная Флоренс только покачала головой, но внезапно ее осенила весьма неприятная мысль.

— Но ты… ты ведь не обратился с расспросами прямо в Пейнтон-Хаус? Насколько я знаю, они не имеют никакого понятия о том, что я здесь.

Норман бросил на нее оскорбленный взгляд.

— Послушай, как ты себе это представляешь? Что бы я смог им сказать? «Эй, я разыскиваю женщину, полагающую, что вы отдали ее приемным родителям двадцать шесть лет тому назад. Не знаете ли вы, где она сейчас?»

— И вовсе не смешно, — гордо вскинула голову Флоренс.

— Не тебе об этом говорить, — огрызнулся он. — Хочешь верь, хочешь не верь, но тебя выдал твой автомобиль. Я объезжал деревню, пытаясь выдумать достаточно достоверную историю, чтобы начать расспросы среди местных жителей, как вдруг увидел его припаркованным возле ворот. — Норман криво усмехнулся. — Так, значит, ты пока еще не встречалась с этим человеком. Однако собираешься.

— Сама не знаю. — Ей не хотелось в этом признаваться, но, оказавшись на месте, Флоренс начала сомневаться в целесообразности этой встречи. — Я не совсем уверена в том, что поступила бы правильно.

— Разумеется, неправильно, — с уверенностью заявил Норман. — Послушай, Флора, ты же ничего не знаешь об этом человеке. Он может оказаться серийным убийцей детей.

— Большое спасибо, — возмутилась она. — Приятно знать, что ты считаешь меня отпрыском столь почтенной семьи.