Женя кивнула.

— Я уложу её сейчас. Всё, зайчик, всё маленькая, всё хорошо, спи.

Выходя из комнаты, Эркин слышал, как Женя что-то неразборчиво приговаривает, успокаивая Алису. В кухне он замыл пол, подобрал и выкинул в ведро в уборной разбитые чашки. Вот сволочи! Перевернули тазик с посудой и ещё потоптались. Хорошо, что не прицепились, где его посуда. Хотя… это дело хозяина — из чего раба кормить. Но что этот гад нёс про содержание рабов? Ведь поворот на Рождество обещали.

— Заснула, — Женя вошла в кухню, огляделась.

— Они чашки побили, Женя. Я подобрал.

— Чёрт с ними.

Он удивлённо вскинул на неё глаза. Такой он Женю ещё не видел.

— Женя…

— Нет, подожди. Тебя сильно…

Она не договорила, но он понял.

— Нет, Женя. Я кровь во рту собирал и выплёвывал потихоньку. Ты… тебя не тронули?

— Пока нет, — отмахнулась Женя. — Вот что. Будем собираться. Надо уезжать. Сегодня же.

— Но…

— Поедем в Гатрингс. Там комендатура. Как-нибудь дотянем. Здесь оставаться нельзя.

— А Андрей?

— Едем вместе. А там… что-нибудь придумаем.

Эркин задумчиво кивнул.

— На работу ты не пойдёшь?

Женя досадливо прикусила губу.

— Да, надо пойти. Заодно… заодно узнаю.

— А я на рынок схожу. С Андреем договорюсь.

— Хорошо. Так и сделаем.

И тут они услышали далёкие выстрелы. Женя метнулась к столу и погасила лампу.

— Всё, Эркин, иди, ложись.

— Ага, понял.

Отряды самообороны прочёсывали город. Рассел не спеша, словно прогуливаясь, шёл по улице. Он не надел формы и с самого начала не присоединился ни к одной из групп, на чём, правда, никто и не настаивал, а, значит, мог бы спокойно вернуться домой, но… но вдруг… нет, если за ним следят, идти сразу туда нельзя… неумелой защитой можно только навредить… и, в конце концов, откуда им взять, что… списков он не просмотрел, но вроде её имя, распределяя объекты, не упоминали…

До нужного дома оставалось два квартала, когда его окликнули.

— Рассел!

Он остановился и оглянулся.

— Это вы, Сторм? В чём дело?

— Не стоит туда идти, Рассел.

Рассел медленно перевёл дыхание.

— Ты не имеешь права мне приказывать, Сторм.

Сторм улыбнулся.

— Права? Скорее, полномочий, но да, конечно. И там уже был Спайз со своей командой. Тебе там нечего делать, Рассел.

Рассел стиснул зубы. После Мервина, после его банды… Джен…

— Там всё обошлось, Рассел. Но вряд ли она захочет говорить с тобой.

— Сторм, я делаю то, что хочу.

— Ради бога, Рассел. Делайте, что хотите. Кроме глупостей.

— И чему я обязан такой заботой о своей персоне? — заставил себя улыбнуться Рассел.

— Я забочусь о себе, Рассел. Как любой разумный человек. — Сторм стоял, засунув руки в карманы и улыбаясь. Беззаботной дружеской улыбкой. — И я очень не хочу, чтобы вас продырявили или разрезали, или придушили, или… ну, способов много.

— Понятно, — Рассел достал сигареты и закурил. — Зачем я вам, Сторм?

— Я запасливый, Рассел. Кто знает, что и когда понадобится.

Рассел кивнул.

— Что ж, спасибо за откровенность. А теперь я пойду. И не смей идти за мной.

— А зачем? Тебе ведь некуда идти, Рассел. Тебя никто не будет прятать.

Рассел резко повернулся. Будь он проклят, этот чёртов ублюдок со своей поганой правдой. И почему Сторм тоже без формы? Тоже… боится?

Сторм негромко рассмеялся ему вслед. Ничего, пусть побегает, помечется. Главное — свести потери к минимуму. А за сына доктора Шермана, за инженера Шермана русские дадут много. Дадут жизнь. Пусть себе идёт. Все выезды из города перекрыты, Расселу некуда бежать.

— Стой, черномазый! — ударил в спину окрик.

Чак остановился и медленно развернулся лицом к окликнувшим. В предутреннем сером сумраке они казались плоскими, как мишени в тире. Форма? Здесь такой не видел. А раньше?

— И чего ты тут шляешься, а?

Трое. С оружием. Палки, пистолеты в карманах, зажимают в полукольцо. Собираются бить, стрелять не будут. Ну… Чак почувствовал, как поднимается холодная яростная волна, уходит боль, а руки становятся опять сильными и ловкими.

— Что, язык со страху проглотил?

— Обделался, образина!

— Ишь, вырядился!

Чак невольно улыбнулся. Сопляки, форма телохранителя им незнакома. Что ж, тем лучше для него и хуже для них. Но пусть замахнутся первыми, так надёжней.

— А ну, посмотрим, на что ты годишься!

Чак слегка отклонился от хватающей его за волосы руки. Юнца это разозлило, и он взмахнул палкой.

Всё ещё улыбаясь, Чак резко бросил себя вперёд. Тройной удар. Не самое сложное. Но всегда эффективное.

Оглядев три распростёртых на тротуаре тела — один хрипит, видно пришлось вскользь, а двое отключены надёжно — и убедившись, что улица пуста, Чак стал обыскивать лежащих. Ни за чем, просто интересно: не ошибся ли. Пистолеты, деньги, а это что? Хрипящий попытался что-то сказать, и Чак точным ударом по горлу отключил ему голосовые связки, а затем, на всякий случай, и у двух других. А то ещё стонать начнут. Так, что это? Листовка? Ага, прямо пачки, и у каждого. Ну-ка. Выпрямившись, он быстро прочитал текст и бросил листок в общую кучу. Вот оно что, значит, Рождества ждать не стали. Ну, эти трое сами напросились, а там дальше видно будет. И лучше… да, с этими закончить.