Взвизгнули под рабскими сапогами осколки… Подошёл к стене… Зачем? Какой-то треск, будто расстегнули молнию, журчание…

Рассел понял, и ком тошноты подкатил к горлу, а щёки обожгло прилившей к ним кровью. Скотина краснорожая, он ещё и издевается!

Эркин застегнул джинсы и прислушался. Послышалось ему, или и впрямь кто-то дышит за стеной? Пойти посмотреть, что ли? Да нет, кому там быть? Крысы наверное. Их всегда в развалинах до фига, по зиме ещё помнится.

Крыс он всегда не любил и до сих пор побаивался. Жутких рассказов о крысах, обгрызающих спящих так, что те даже проснуться не успевают, он ещё в питомнике наслушался. Рассказы Андрея о лагерных крысах были ещё страшнее.

Эркин брезгливо сплюнул, выругался вполголоса, успокаивая себя, и повернулся. И впрямь место какое-то поганое. В лесу было хорошо, а здесь… сваливать надо и поскорее. Лишь бы Женя выбралась благополучно. А уж он-то не пропадёт.

И не ушёл, а убежал. Будто… а ну к чёрту всё это!

Когда шаги удалились и затихли, Рассел перевёл дыхание и посмотрел в щель, но рабской куртки уже не было видно. И он со стоном закрыл лицо ладонями, скорчился как от удара. Да это и был удар. Такой боли он ещё не испытывал. Он боится спальника, сексуально бешеной скотины, боится. Индеец не перегорел и работает. А вместо уборки двора и мытья полов грузит мешки на станции. Каждый день. И каждую ночь работает. Проклятье! Что же делать?

— Рассел Годдард Шерман!

Он вздрогнул и поднял голову.

Она стояла против света и казалась тёмным плоским силуэтом. Но он узнал её.

— Миссис Стоун? Вы?! Откуда вы…?

— Если в вас осталось хоть что-то человеческое, — она словно не услышала его вопросов, а жёсткий холодный тон неприятно противоречил словам, — вы будете молчать об увиденном. Даже под угрозой расстрела. Вы поняли меня?

Рассел медленно вдохнул и так же медленно выдохнул, успокаиваясь.

— Вы не ответили на мой вопрос, миссис Стоун. Откуда вы знаете моё имя?

— Это вторая причина, по которой вы будете молчать. Заговорите вы, заговорю и я.

— У нас получается диалог глухих, не находите? — Рассел встал, взял газету, на которой сидел, аккуратно её сложил и сунул в карман плаща. — Но я готов выслушать вас.

Теперь они стояли лицом к лицу. Рассел мягко взял её под руку и вывел наружу.

— Миссис Стоун, ваше молчание неразумно. Вы предлагаете мне, — Рассел усмехнулся, — скажем так, сделку. Но чтобы согласиться, я должен убедиться в её выгодности. Для меня.

— Это не сделка, — разжала бледные губы миссис Стоун.

— А что? Шантаж? Тогда тем более интересно. Вам-то какое дело?

Она молчала. Застывшее отчуждённое лицо, плотно сжатые губы, бледно-голубые словно выцветшие глаза, устремлённые куда-то поверх его плеча. Рассел повернулся и посмотрел в этом направлении. Пруд? Что-то изменилось? Да. Три красные розы слегка покачивались на воде. Три розы… Зачем это ей? Неужели…

— Весьма трогательно, миссис Стоун, — Рассел очень серьёзно склонил голову. — Весьма и весьма.

— Вы не смеете… Не вам судить меня.

— Судить? — переспросил он с подчёркнутым удивлением. — И не собираюсь. Но идёмте, миссис Стоун. Это не совсем подходящее место, а разговор, как я думаю, будет долгим.

Она молчала, но не сопротивлялась, когда Рассел повёл её от пруда к воротам. Под ногами сухо шуршала осенняя трава. Особая, специально выведенная, не мнущаяся и растущая на строго определённую высоту. Никакие шины не проложат колеи. Ни тропинок, ни дорог, никаких следов. И стричь не надо.

— Вы часто приезжаете сюда, миссис Стоун?

— Как получится, — нехотя ответила она.

— Я тоже, — кивнул Рассел. — Всё-таки с этим местом связаны… незабываемые впечатления. И каждый раз три розы? Или сегодня дата? Я угадал, не так ли? И если продолжить рассуждения, то, — Рассел покосился на неё, — то и я смогу кое-чем вам пригрозить. Но не буду. Пока. И вы не ответили мне. Вы видели всё?

— То же, что и вы.

— И почему вы решили заставить меня молчать, миссис Стоун? Откуда такой интерес к делам Джен?

— Я… я хочу ей счастья.

— Вы считаете счастьем личное владение спальником? Что не надо ходить в Палас? И это говорите вы?

— Вы так не думаете, Рассел. Вы знаете, что это… совсем другое.

— Скажем, догадываюсь. Кто вам Джен, что вы так защищаете её? Или… вам понравился этот спальник?

— Не пытайтесь разозлить меня, Рассел, — миссис Стоун говорила уже совсем спокойно, обычным равнодушным тоном. — Я выразилась достаточно ясно, и вы меня поняли. На всякий случай повторяю. Заговорите вы, заговорю и я.