Мужчины мучали детей.

Умно. Намеренно. Умело.

Творили будничное дело‚

Трудились – мучали детей...

Н. Коржавин.

Как убивали мою бабку?

Мою бабку убивали так…

Пуля взметнула волоса.

Выпала седенькая коса,

И бабка наземь упала.

Так она и пропала.

Б. Слуцкий.

Пой же, труба, пой же,

Пой о моей Польше,

Пой о моей маме –

Там, в выгребной яме!..

Тум-балалайка, шпил балалайка,

Рвется и плачет сердце мое!..

А. Галич.

К теме Катастрофы обратился после войны рижский художник Иосиф Кузьковский; его композиция о трагедии Бабьего Яра "В последний путь" вывешена в здании кнесета, в Иерусалиме.

В сентябре 1961 года в "Литературной газете" напечатали стихотворение Е. Евтушенко "Бабий Яр". Его первые слова:

Над Бабьим Яром памятников нет. 

Крутой обрыв, как грубое надгробье…

Заканчивалось стихотворение такими строками:

Еврейской крови нет в крови моей. 

Но ненавистен злобе заскорузлой

я всем антисемитам,

как еврей.

И потому – я настоящий русский!

Сразу после этого в газете "Литература и жизнь" появился "Мой ответ" А. Маркова:

Какой ты настоящий русский,

Когда забыл про свой народ,

Душа, что брючки, стала узкой,

Пустой, что лестничный пролет…

Еще через несколько дней та же газета разъяснила читателям: "Стоя над крутым обрывом Бабьего Яра, молодой советский литератор нашел здесь лишь тему для стихов об антисемитизме! И думая сегодня о погибших людях – "расстрелянный старик", "расстрелянный ребенок" – он думал лишь о том, что они – евреи. Это для него оказалось самым важным, самым главным, самым животрепещущим!.."

На встрече с деятелями культуры Хрущев критиковал Евтушенко "за выпячивание еврейской трагедии": "В стихотворении дело изображено так, что жертвами фашистских злодеяний было только еврейское население, в то время как от рук гитлеровских палачей там погибло немало русских, украинцев и советских людей других национальностей. Из этого стихотворения видно, что его автор не проявил политическую зрелость и обнаружил незнание исторических фактов".

Никому не возбранялось опубликовать повесть, роман, поэму о расстрелянных русских, украинцах или белорусах – вряд ли это вызвало бы такую реакцию, как на стихи Евтушенко. Бабий Яр являлся для всего мира символом той Катастрофы – наряду с Треблинкой, Освенцимом, Собибором, однако после выступления Хрущева стихотворение Евтушенко отказались напечатать в журнале "Советиш Геймланд"; многие годы "Бабий Яр" не включали в его поэтические сборники.

В декабре 1962 года в Москве состоялась премьера Тринадцатой симфонии Д. Шостаковича; в ее первой части вокальная партия написана на текст стихотворения "Бабий Яр". Симфония вызвала резкое недовольство партийный идеологов; Евтушенко пришлось внести исправления в текст, но лишь через несколько лет эта симфония вновь прозвучала в концертном исполнении.

3 

Нехама Лифшиц (из киевских воспоминаний, 1959 год): "У меня в программе была песня "Бабий Яр"… Песня нелегкая, и я всегда исполняла ее в конце первого отделения, чтобы в антракте можно было передохнуть. Спела. Полная тишина в зале. Вдруг поднялась седовласая женщина и сказала: "Что вы сидите? Встаньте!" Зал встал, ни звука… Я была в полуобморочном состоянии…"

Певица исполнила "Колыбельную Бабьему Яру" композитора Р. Боярской на стихи О. Дриза – песню матери, потерявшей детей в Бабьем Яре:

Я повесила бы колыбельку под притолоку

И качала бы, качала своего мальчика, своего Янкеле.

Но дом сгорел в пламени, дом исчез в пламени пожара,

Как же мне качать моего мальчика?..

Я бы срезала свои длинные косы

И на них повесила бы колыбельку,

Но я не знаю, где теперь косточки моих деточек.

Помогите мне, матери, выплакать мой напев,

Помогите мне убаюкать Бабий Яр…

Люленьки-люлю…

На следующий день Н. Лифшиц вызвали в ЦК партии, запретили запланированные концерты в столице Украины, а затем целый год ей не разрешали выступать.

Киевские власти решили засыпать Бабий Яр – гигантский овраг, чтобы разбить на его месте стадион и парк с увеселительными площадками. В 1959 году писатель В. Некрасов опубликовал статью, возражая против этого кощунственного плана: "Веселиться и играть в футбол на месте величайшей трагедии – это недопустимо!"

Но работы уже начались. Намывали песок из Днепра, заполняли им овраг, и очевидцы вспоминали:

"Земля стала всходить опарой, пухла на глазах, но никто не обращал на это внимания. И вот, наконец, мартовским утром 1961 года переполненное до краев искусственное озеро обрушило глухую плотину… и ринулось по Бабьему Яру вниз бешеным селевым потоком.