По вполне понятным причинам очень редко давались имена, считающиеся в народе чисто мусульманскими, — Азат, Ахмед и Маруф. До возникновения и активного распространения ислама христианство занимало достаточно сильные позиции на Ближнем Востоке, проникало в Среднюю Азию, Индию и Китай. Неудивительно, что в число святых попали люди с арабскими и персидскими именами.

Не пользовались популярностью «княжие» имена, «пробравшиеся» в святцы как бы с черного хода. Понадобилась мода на «славянское» в XIX в., чтобы такие имена стали употреблять, да и то первый шаг сделали писатели и поэты, начавшие давать старинные русские имена героям романтических и исторических романов и поэм. Понятно, что детей так называли в основном люди читающие.

Именно А. С. Пушкин ввел в России моду на имя Евгений, назвав так своих героев в поэме «Евгений Онегин», «Маскарад» и «Медный всадник». В русском именнике имя Евгений есть, но до пушкинских времен оно употреблялось очень редко, считалось монашеским. В российский обиход оно вошло после распространения в Европе. Именем Эжен (тотже Евгений во французском произношении) россияне пленились настолько, что в конце первой трети XVIII в. этот антропоним стал именем массовым, и русские мужчины и женщины с сокращенным Женя (произведенным от имени Эжен, а не Евгений) начали заполнять русское, большей частью привилегированное общество.

Подлинное имя дочери Кочубея Матрена показалось Пушкину некрасивым, и он в поэме «Полтава» назвал ее Марией:

Зато другое имя, которое к его времени считалось устаревшим и простонародным, Пушкин снова ввел в моду:

В сноске к этой строфе Пушкин пишет: «Сладкозвучнейшие греческие имена, каковы, например, Агафон, Филат, Федора, Фекла и проч., употребляются у настолько между простолюдинами». Заметим, что сам же Пушкин не решался называть своих романтических героев «сладкозвучнейшими» именами, которые считались уже безнадежно простонародными. В незавершенной повести «Арап Петра Великого» Пушкин хотел вывести сына стрельца по имени Валериан, которое совсем не использовалось в описываемое время не только у стрельцов, но и у более знатных классов населения.

Зато когда французский драматург Сарду подыскивал имя, наиболее подходящее, по его мнению, для русской аристократки, он выбрал имя Федора. В этой роли блистала Сара Бернар, и фасон шляпы, в которой она появлялась на сцене, в честь этой пьесы назвали «федора».

Тяга к «пригожим» именам была не только у Пушкина. Например, Карамзин в повести «Бедная Лиза» назвал своего героя, соблазнителя Лизы, именем Эраст, и это имя на некоторое время стало в России модным.

У Лермонтова в «Маскараде» Евгений и Нина — главные герои, причем имя Нина предстает перед нами в несколько необычном свете. Так называют даму, обращаясь к которой по имени-отчеству, говорят Настасья Павловна. Так кто же она — Анастасия или Нина? В наше время это совершенно разные имена и мы не видим между ними ничего общего. А теперь подумайте: как часто и в жизни, и в литературе бывает, что далеко не всех устраивают имена, данные при рождении? Довольно часто, согласитесь. Так и получается вместо Пелагеи — Полина, вместо Дарьи — Долли, вместо Даниила — Дэн. В то время русского имени Нина еще не существовало, зато были Нины в грузинском или итальянском имясловии.

Те же «красивые» имена находим в произведениях писателей, которые нередко поддаются искушению называть своих героев как-нибудь необычно.

А. Н. Островский ввел в свои пьесы персонажей с такими именами, как Леонид, Виктор, Геннадий, Зоя, Виталий, Людмила и Лариса, очень редкими в середине XIX в. Эти семь имен стали с тех пор куда популярнее. Дважды было модным в России имя Лариса: первый раз — в конце XIX в. после спектакля по пьесе Островского «Бесприданница», где роль Ларисы исполняла Комиссаржевская, и второй раз — после вышедшего на экраны в 1936 г. кинофильма по этой же пьесе, где главную роль сыграла Нина Алисова (имя Лариса давалось 15 девочкам из 100).

После Великой Отечественной войны стало куда более употребительным, чем раньше, имя Виктор (победитель).

Это имя популярно уже не одну сотню лет. Оно происходит от древнееврейского слова и толкуется обыкновенно как «любимая, желанная». В семитских текстах это имя было записано при помощи одних согласных, поэтому в произношении возникли небольшие разногласия. В библейских текстах оно было прочитано как Мирьям, Мириам, Мариамна, в евангельских — как Мариам (Марьям) и Мария. Трудно судить, насколько эти формы родственны друг другу. Одно время считали, что Мариам — это винительный падеж от Марии и поэтому это имя исчезло при переизданиях церковных книг. В современных православных святцах встречаются как форма Мариамна, так и форма Мария, причем к одной из Марий, помеченной как сестра апостола Филиппа, применено и имя Мариамна. Она так и записана в святцах: «Мария (Мариамна), сестра Филиппа».