В наш век всеобщей грамотности человеку по фамилии Факин вовсе не надо ехать куда-нибудь в Америку, чтобы обнаружить, что его фамилия неприлична — уж в этом-то объеме английский язык знают все. Вы можете иметь вполне нормальную, ничем не примечательную фамилию — и вдруг обнаружите, что в той стране, куда вы приехали на отдых или в командировку, при звуке вашей фамилии у собеседника глаза лезут на лоб.

Мы уже сталкивались с фамилиями побочных детей в разделе об имени Богдан — Богданов, Федотов, Найденов… Совсем не обязательно, чтобы родоначальником таких фамилий был незаконнорожденный, но вместе с тем вероятность довольно велика. Как уже упоминалось, иногда священники приберегали для незаконнорожденных мудреные, редкие или неблагозвучные имена, например Вакх или Епистилия. Поэтому и фамилии, происходящие от редких имен, могут означать (но не обязательно) потомков незаконнорожденных.

Герой пьесы А. Н. Островского «Без вины виноватые» носит фамилию Незнамов. Он тоже незаконнорожденный. А в романе Тургенева «Новь» князь Г. говорит: «Он мой брат. Побочный сын моего отца… зовут его Неждановым… Отец этого никогда не ожидал — оттого он Неждановым его и прозвал».

Такое же происхождение может быть у Нечаевых, Бесфамильных, Безыменских и Безродных. Еще один вариант появления — «бродяжьи» фамилии. Когда оформляли документы на задержанных бродяг, те часто утаивали свои настоящие имена и назывались «Иванами, родства не помнящими». Чиновники, вынужденные изобретать фамилии, так и записывали — Непомнящий, а могли и просто — Иванов. Уточняя происхождение, иногда называли по степени родства — Сестрины, Дочерины, Племянницыны, Девкины, Золовкины и Снохины или от занятия матери — Прачкины и Кухаркины. Незаконное происхождение предков вероятно у обладателей фамилий, образованных отженских имен, — Марьины, Авдотьины или Маланьины. Тут, впрочем, есть еще один вариант объяснения: Марья или Маланья были вдовами, воспитывали детей без мужа. Тем не менее фамилия, образованная от женского имени, означает безотцовщину. К «вдовьим» же фамилиям относятся фамилии, образованные от прозвания женщин по мужу: жена Ивана — Иваниха, жена Семена — Семениха, жена Ворона или Воронова — Ворониха. В общем, нет ничего удивительного, если у молодой и привлекательной вдовы вдруг через несколько лет после смерти мужа рождался ребенок. Зато и фамилии появляются — Иванихин, Семенихин, Воронихин.

Очень часто незаконнорожденных называли просто фамилией матери, как героиню «Воскресения» Льва Толстого Катюшу Маслову.

Ее «незаконность» была отражена скорее в имени: не Катька, как назвали бы крестьянскую девочку, но и не Катенька, как звали бы дворяночку, а нечто среднее.

Для современного зрителя практически незамеченным остается эпизод в гоголевском «Ревизоре», когда Добчинский обращается к Хлестакову:

«Я осмеливаюсь попросить вас относительно одного оченьтонкого обстоятельства… Старший-то сын мой, изволите видеть, рожден мною еще до брака… То есть оно только так говорится, а он рожден мною так совершенно, как бы и в браке, и все это, как следует, я завершил потом законными-с узами супружества-с. Так я, изволите видеть, хочу, чтобы он теперь уж был совсем, то есть законным моим сыном-с, и назывался бы так, как я: Добчинский-с».

Небрежный ответ Хлестакова «Хорошо, пусть называется, это можно» для современников звучал остро, злободневно и подчеркивал особую наглость Хлестакова, ведь как раз при Николае I прекратилось «узаконение» внебрачных детей, частое при его предшественниках. Когда с подобной просьбой кто-то попробовал обратиться к Николаю уже в самом начале его царствования, последовал ответ: «Беззаконного не могу сделать законным», — после чего усыновление надолго прекратилось.

Так что желание или нежелание отца признать ребенка своим очень часто ничего не значило, российские законы отодвигали внебрачных детей в сторону — и одним из способов показать эту отчужденность стали фамилии этих детей.

О генерале Инзове, у которого в Кишиневе на службе состоял сосланный Пушкин, в свое время сообщали следующее: «Глубокая тайна покрывает его рождение. Приемышем вырос он в доме Трубецких, которые дали ему наречение Иной Зов, или Инзов…» Скорее всего, скажем мы, в тайне рождения будущего генерала нет ничего мистического, просто, как внебрачный ребенок, он не мог получить фамилию своих родителей, и ему дали «иное название» — Ин-зов.

Сын богатого помещика Ивана Алексеевича Яковлева и вюртембургской немки Генриетты Луизы Гааг тоже не мог получить отцовскую фамилию, и ему изобрели фамилию Герцен — от немецкого слова «герц» (сердце). Женой Александра Герцена была Наталья Захарьина, воспитанница княгини Хованской, — на самом деле его двоюродная сестра, дочь Александра Алексеевича Яковлева и крепостной крестьянки. Третий брат, Лев Алексеевич Яковлев, своим незаконным детям дал фамилию Львицкие.

«Иностранная» фамилия русского архитектора XIX в. Ивана Павловича Ропета — перевертыш от фамилии Петров. Такая же «иностранная» фамилия Римидалв образовалась от прочтения задом наперед имени Владимир — отцом был князь Владимир Михайлович Волконский. Сын графа Литта получил таким же образом фамилию Аттиль. Так что если среди ваших знакомых числится некто по фамилии Нибуш — его предков, скорее всего, надо поискать среди Шубиных.

Прототип Иртеньева-отца из «Детства» и «Отрочества» Льва Толстого, Александр Михайлович Исленьев, вступил в брак с Софьей Петровной Козловской, разошедшейся с мужем. Этот брак не был признан законным, и дети получили фамилию Иславин — похожую на отцовскую, но совсем другую. А фамилия художника Кипренского произошла от фамилии его отца — Капорского.

Усечение родительских фамилий для внебрачных детей — прием наиболее частый и распространенный в XVIII и XIX вв.

Дети фельдмаршалов Репнина и Румянцева получили соответственно фамилии Пнин и Уманцев. Президент Академии художеств при Екатерине II Бецкий был сыном Ивана Юрьевича Трубецкого. Московский обер-полицмейстер Цынский был сыном актрисы Ветрецынской. Поэт и филолог, академик А. X. Востоков получил от фамилии своего отца Остен-Сакена только первую половину — и ту перевели на русский язык.