Она перевела дыхание.

— Ты должна узнать кое-что, прежде чем окончательно связаться с вампиром.

— В самом деле? — вспылила я. — Пришло время рассказать мне про конвенцию, да? Ты, случайно, не знаешь, кто из чародеев состоит сейчас в Конгрегации? Хотелось бы сказать им пару слов. — Пальцы у меня горели, ногти сделались ярко-синими.

— Ты пренебрегала своей силой, Диана. Не желала говорить о магии. Зачем бы я стала соваться к тебе с конвенцией? — оборонялась Сара.

От моего горького смеха синева слегка побледнела.

— Что толку в твоих отговорках. После смерти папы и мамы вы с Эм должны были сразу мне все сказать, а не ограничиваться намеками. Ты несколько запоздала. Мне нужно поговорить с Мэтью — пока, перезвоню тебе завтра. — Я бросила телефон на кушетку и закрыла глаза, унимая разряды в пальцах.

Все три вампира смотрели на меня — я это чувствовала.

— И что же теперь, ждать новых визитеров из Конгрегации? — спросила я в тишине.

— Нет, — сказал Мэтью.

Ответ хоть и односложный, но именно тот, какой я хотела услышать. За эти несколько дней я успела отвыкнуть от внезапных перемен в настроении Мэтью и забыла, какую тревогу они нагоняют. Следующие его слова убили мою надежду на то, что последний заскок пройдет скоро, как и все остальные:

— Визитов не будет, потому что здесь не нарушают конвенцию и не намерены ее нарушать. Мы побудем здесь еще пару дней и вернемся обратно в Оксфорд. Ты не против, Maman?

— Нет, конечно. — У Изабо вырвался вздох облегчения.

— Флаг спускать не будем, — деловым тоном добавил Мэтью. — Пусть деревенские остерегаются.

Изабо кивнула, ее сын выпил глоток вина. Я посмотрела на нее, потом на него, но они не вняли моему немому призыву выложить карты на стол.

— Всего пару дней назад ты вывез меня из Оксфорда, — заметила я.

— А теперь ты туда вернешься, — отрезал Мэтью. — И никаких прогулок за пределами замка, никаких выездов в одиночку. — Его холодность пугала меня больше, чем все сказанное Доменико.

— Что еще?

— Никаких танцев. — Судя по его тону, под этой рубрикой разумелось много всего, помимо движений под музыку. — Если мы будем строго соблюдать правила Конгрегации, они отвяжутся и займутся чем-нибудь поважнее.

— Понятно. Я должна притвориться мертвой, а ты — отказаться от своей работы и «Ашмола-782»? Что-то не верится. — Я встала и направилась к двери.

Мэтью грубо схватил меня за руку. Быстрота, с которой он преодолел расстояние между нами, противоречила всем законам физики.

— Сядь, Диана, — с той же грубостью приказал он, но это проявление эмоций меня только порадовало.

— Почему ты сдался? — спросила я шепотом.

— Чтобы избежать разоблачения и спасти твою жизнь. — Он протащил меня через комнату и опять пихнул на диван. — У нас тут демократии нет, особенно при таких обстоятельствах. Ты делаешь то, что говорю я, без промедления и без вопросов, ясно?

— Или что? — поддразнила я, но он не поддался на провокацию.

Свечи отразились в его хрустальном бокале, и я опять стала падать — на этот раз в пруд.

Пруд, превратился в каплю, капля — в слезу на белой щеке.

Сара плакала навзрыд, глаза у нее распухли и покраснели. Из кухни к нам вышла Эм, тоже заплаканная.

— Что случилось? — У меня от страха свело живот.

Сара утерла слезы. Ее пальцы, желтые от зелий и трав, удлинились и побелели.

— Что случилось? — вскричал Мэтью, смахивая кровавую слезу с чьей-то, такой же белой, щеки.

— Твой отец. Чародеи взяли его, — дрожащим голосом ответила Изабо.

Видение пропало. Я отыскала глазами Мэтью, ища в нем спасения от этой новой напасти. Он тут же подошел и навис надо мной, но я не испытала привычного успокоения от его близости.

— Лучше я убью тебя сам, чем отдам в руки кому-то другому. Пожалуйста, не доводи меня до такой крайности — делай, что я говорю.