— Как тебе втолковать, что у меня все в порядке? — вздохнула я.

— Для начала подходи иногда к телефону.

Повесив наконец трубку, я старалась не смотреть Мэтью в глаза.

— Сара права — это я во всем виновата. Веду себя, точно какой-нибудь человек.

Он отошел от меня, насколько позволяли размеры комнаты, и сел на диван.

— Ты определила место магии в своей жизни, когда была испуганным, одиноким ребенком. Теперь ты и шагу не можешь ступить, не подумав, правильно ли ставишь ногу — как будто все твое будущее зависит от этого.

Я, к его заметному испугу, уселась рядом и взяла его руки в свои. Мне очень хотелось сказать ему, что все будет хорошо, но я подавляла это желание.

— Когда будешь во Франции, попробуй жить просто, не боясь, что вот-вот совершишь ошибку, — продолжал он. — Мне хочется, чтобы ты отдохнула — я ведь никогда не видел тебя спокойной. Ты даже во сне ворочаешься.

— Некогда отдыхать, Мэтью. — Я уже сомневалась, стоит ли уезжать из Оксфорда. — До симпозиума по алхимии осталось всего шесть недель. Я должна сделать вступительный доклад, а он у меня едва начат. Без доступа в Бодли я ни за что не допишу его вовремя.

— Твой доклад, кажется, посвящен алхимической иллюстрации? — задумчиво прищурился Мэтью.

— Традиционной английской аллегории, если точнее.

— Тогда тебе, думаю, интересно будет посмотреть мой экземпляр «Восходящей Авроры». Четырнадцатый век, но иллюстрации французские, к сожалению.

Я округлила глаза. «Восходящая Аврора» — это прославленный труд о противоположных силах алхимической трансформации: золоте и серебре, мужском и женском началах, свете и тьме. С крайне сложными и загадочными иллюстрациями.

— Самая ранняя известная копия «Авроры» относится к 1420 году.

— Моя написана в 1356-м.

— Тогда в ней не может быть иллюстраций, — заметила я. Найти иллюстрированный алхимический труд ранее 1400 года столь же реально, как обнаружить «Форд-Т» на поле битвы при Геттисберге.

— И тем не менее они есть.

— Все тридцать восемь штук?

— Все сорок, — с улыбкой поправил Мэтью. — Похоже, твои предшественники кое в чем заблуждались.

Открытия такого масштаба случаются редко. Подержать в руках иллюстрированную «Восходящую Аврору» четырнадцатого века историку доводится только раз в жизни.

— Но текст тот же? Что изображено на лишних картинках?

— Вот приедешь и увидишь сама.

— Тогда поехали. — Может быть, я после долгих бесплодных усилий все-таки допишу свой доклад.

— Ради собственной безопасности ты не хотела ехать, а ради манускрипта готова? — Мэтью скорбно покачал головой. — Здравомыслящая женщина.

— Здравым смыслом я никогда не славилась. Когда отправляемся?

— Через час, если ты не против.

— Через час? — Выходит, он не вдруг принял это решение — он спланировал все, пока я спала.

Мэтью кивнул.

— На старой американской базе ждет самолет. Сколько тебе нужно на сборы?

— Смотря что с собой брать. — Голова у меня пошла кругом.

— Ничего такого. Возьми теплые вещи — ну и беговые кроссовки, конечно. Мы там будем вдвоем, не считая матушки и ее экономки.

— Мэтью… я не знала, что у тебя есть мать.

— Матери есть у всех. — Серые глаза взглянули прямо в мои. — У меня их две: та, что родила, и Изабо, сделавшая меня вампиром.

Мэтью — одно дело, а полный дом незнакомых вампиров — совсем другое. Даже моя жажда научных открытий не выдерживала такой перспективы.

— Так я и думал, — огорчился Мэтью, заметив мои колебания. — У тебя, конечно, нет причин доверять Изабо, но она дала слово — за себя и за Марту, — что в ее доме тебе ничего не будет грозить.

— Если ты им доверяешь, то и я тоже. — К собственному удивлению, я сказала это от чистого сердца, хотя он ведь должен был их спросить, не намерены ли они испить моей кровушки.

— Спасибо, — просто сказал он и перевел взгляд на мои губы, отчего меня пронизала сладкая дрожь. — Ты укладывайся, а я сполоснусь и сделаю пару звонков.

Когда я проходила мимо него, он взял меня за руку, и я снова испытала столкновение его холода с моим ответным теплом.

— Ты поступаешь правильно, — тихо промолвил он и разжал пальцы.