Шрифт:
— И чтобы о них, наших успехах, никогда не узнала советская контрразведка! — добавил Топхэт.
Они чокнулись и, сделав глоток, продолжили беседу о необходимости борьбы с коммунистической идеологией. Вспомнив о том, что надо еще успеть на организованный им прощальный ужин в советской миссии Военно-штабного комитета, Поляков, предупредив об этом своего оператора, взял с края стола свою папку и вытащил из нее фотографии с отснятым текстом. Подавая их Джону, сказал:
— А теперь я плачу вам натурой вот этими документами за те подарки, которые вы преподнесли мне на предыдущей встрече…
— Что это? — удивился фэбээровец.
— Это переснятый мною секретный справочник об организации оперативной работы военной разведки за границей. В нем дается полное представление о разведывательной деятельности ГРУ.
— Вот это да! — не удержавшись, воскликнул Джон Мори.
— Кроме того, в справочнике есть все данные о Военно-дипломатической академии и о порядке подбора кандидатов на учебу в ней…
— Так это же стоит гораздо больших денег, чем врученные вам подарки на прошлой встрече!
— Но это еще не все… Записывайте… Или запоминайте…
Джон Мори, потирая руки, буквально расцвел от счастья.
— Чтобы доказать, что буду и впредь полезен Америке, сдаю вам последних двух разведчиков-нелегалов, выдачу которых я придержал до сегодняшней заключительной явки. Это самые перспективные нелегалы. В интересах собственной безопасности не буду называть их установочные данные, ограничусь лишь сообщением о местах постановки сигналов и о закладке тайников для них. Вам надо лишь организовать постоянное наблюдение за местами постановки меток и ждать дня и часа выполнения тайниковых операций. На первую из них должна выйти симпатичная женщина лет пятидесяти пяти. Последующее наружное наблюдение позволит вам установить не только ее, но и нашего разведчика из резидентуры, который явится снимать поставленный сигнал о закладке или изъятии тайника. Считаю, что этого будет вполне достаточно для разоблачения и ареста наших двух самых ценных нелегалов.
— А вы не могли бы назвать хотя бы приблизительную дату предстоящей тайниковой операции? — спросил Джон и замер в ожидании ответа.
— А вот этого я не знаю. Ведите негласное наблюдение за местом закладки тайника и за местом постановки сигнала русской буквой «К», засекайте и устанавливайте эту женщину, но арестовывать ее вы должны, как я говорил вам раньше, только после моего отъезда [30] из США. Где-нибудь через месяц, а лучше всего через два или три.
30
Таков был в те годы у Д.Ф. Полякова принцип самосохранения: «Вы ведите наружное наблюдение за выданными мною агентами и их операторами, но арестовывать их вы должны только после моего отъезда из США».
Подумав, Топхэт назвал ее оперативный псевдоним — Мэйси [31] , затем стал рассказывать все, что знал о ней, и даже похвастался, что отвечал за ее подготовку и вывод за кордон.
Мэйси была светлой личностью, вызывающей восхищение. Она родилась в Минске. Училась в школе, потом в музыкальном техникуме на отделении вокала и фортепиано. Педагоги предрекали ей учебу в Ленинградской консерватории и сцену в оперном театре. Но после замужества ей пришлось оставить все это и переехать к мужу в военный городок, где она поступила на Высшие курсы иностранных языков при Ленинградском отделении Академии наук СССР. Когда же заполыхала Гражданская война в Испании, она попросилась в военкомате, как человек, владеющий испанским языком, направить ее добровольцем на борьбу с фашизмом. Ее просьбу удовлетворили. Потом она вернулась в Россию. Годы Великой Отечественной войны — 900 блокадных дней и ночей — она провела в Ленинграде, работала медсестрой в местном госпитале.
31
Разведчик-нелегал капитан Мария Дмитриевна Доброва.
После войны ей, как знатоку английского, испанского и французского языков, предложили работу в Латинской Америке — референтом консульского отдела посольства СССР в Колумбии. После разрыва дипломатических отношений с Колумбией вернулась в Ленинград. Стала работать старшим преподавателем иностранных языков в институте, одновременно училась в аспирантуре, по ее окончании защитила диссертацию и получила степень кандидата филологических наук. И тут судьба снова сделала в ее жизни новый поворот — Мэйси пригласили в Главное разведывательное управление Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. После соответствующей подготовки была выведена на нелегальную работу в США. Там она стала американкой Глен Морреро Подцесски, по легенде — косметолог высшей категории. В Нью-Йорке легализовалась под видом хозяйки косметического салона, который вскоре приобрел популярность и знатную клиентуру. Из ее числа она стала вербовать жен высокопоставленных чиновников из верхушки политических, военных и деловых кругов.
Получаемые от них сведения представляли для нашей страны большой интерес. Но самая большая заслуга Мэйси состояла в том, что, благодаря ее своевременной и достоверной информации о планах США по уничтожению Кубы, была провалена американская военная авантюра против этой страны. За вклад в успешную операцию в районе Плайя-Хирон и на побережье залива Свиней разведчица Мэйси была награждена орденом Красного Знамени…
По настойчивой просьбе своего оператора Топхэт все же описал расположение резервного для Мэйси тайника и место постановки сигнала «К». Однако фэбээровец продолжал настаивать, чтобы Топхэт назвал ему и подлинную фамилию Мэйси. Но Топхэт был непреклонен:
— Я совершенно не понимаю вас! Вы что? Хотите все-таки завалить меня перед возвращением на родину?! У меня невольно возникает вопрос: а не делаете ли вы это, господа американцы, чтобы провалить меня в ответ на несогласие мое остаться на жительство в США? Извините, мистер Джон, но я не буду вам раскрывать паспортные данные Мэйси [32] . Повторяю еще раз: устанавливайте сами ее личность! Но арестовывать ее вы должны только после моего отъезда из США! Вам это понятно или нет?! — с раздражением бросил Топхэт.
32
В середине октября 1962 года предательский принцип самосохранения Топхэта сработал: при проведении тайниковой операции Мария Доброва была сфотографирована и взята под наружное наблюдение. Обнаружив за собой слежку, она сообщила в Центр о нависшей угрозе разоблачения, а затем, на всякий случай, уничтожила все улики — шифртаблицы, тайнописные копирки и т. д. Центр дал ей команду срочно уходить — выехать в Канаду, а затем, при помощи резидентуры в Оттаве, возвратиться на родину. В мае 1963 года она покинула Нью-Йорк и прибыла в Чикаго, чтобы перебраться потом в Канаду. Но и в Чикаго она снова выявила слежку. Через некоторое время в номер к ней постучали копы и предложили сотрудничество с контрразведкой США. Она попросила у них дать ей время обдумать все. Старший из них, Рональд Брайтон, согласился с ее просьбой и, предупредив, что все выходы и входы в отель и в ее гостиничный номер надежно контролируются, направился к выходу, бросив на ходу: «Через час я зайду за ответом». Оставшись одна, она перебрала в памяти все варианты возможных причин провала. Но, не остановившись ни на одном из них, она решила предпочесть смерть предательству. Услышав за дверью приглушенные голоса возвращавшихся фэбээровцев, она выбежала на балкон, вступила на перила и выбросилась с девятого этажа.