Варанов посмотрел на свои руки.

"Неужели я этими руками смог задушить человека?!
– подумал он.
– Ведь я и двадцати раз от пола не отожмусь... В саперном отряде ребята в издевку называли меня Вараном именно за то, что я был слабаком... Эти руки созданы только для тасовки карт".

Баранова мучила сильная жажда, но выйти из квартиры, чтобы купить пива, он боялся.

"За квартирой следят, - мельтешили в голове разрозненные мысли, - я убил или не я, никто не знает. Но за мной следят. Я - важный свидетель.

Кто бы принес мне пива? Я мог видеть того, кто удушил Огородникову... Они пришлют мне экстрасенса, и тот под гипнозом восстановит мою память... А вдруг я убил? Взял и задушил. Ведь когда разозлюсь, я становлюсь сильным..."

Варанов поднялся с кровати, привел постель в порядок, снял пальто и осмотрел свою квартиру: довольно просторная комната и крошечная кухня.

"Бардак, конечно, ужасный, - подумал он.
– Давно у меня не было в гостях женщины. Надо позвать. Тогда сам к ее приходу и уберу". Варанов поискал в ящике кухонного стола заварку.

"Блин, даже чая нет...
– промелькнуло в голове.
– И чая нет, и кофе нет, и денег никаких...

Вчера последнее вытрясли из карманов, сволочи..." Игнатий прямо из-под крана начал жадно хлестать отдающую хлоркой воду.

Неожиданно в дверь позвонили. Варанов вздрогнул и поспешно закрутил шумевший кран. Подойдя на цыпочках к двери, он глянул в глазок.

Перед дверью стоял шестнадцатилетний сын соседки Генка.

– Чего ты сопишь?!
– крикнул пацан.
– Отворяй. Я целое утро трезвоню тебе, а ты все не отворяешь и не отворяешь... Ведь я видел, как ты утром пришел...

Варанов впустил Генку, сам прошел в комнату и бухнулся на диван с растерзанными пружинами.

Все в квартире было стареньким - диван, книжные полки, сплошь заваленные нестоящими книгами и вовсе макулатурой в виде трех или четырех разнотипных изданий Макаренко.

Генка снял в прихожей кроссовки, не совсем смело вошел в комнату и сел в потертое до полной потери первоначального цвета кожаное кресло. Он молчал, а Варанов смотрел в потолок.

– Что такой мрачный, проигрался?
– неожиданно спросил сосед. Варанов молчал.
– Проигрался, спрашиваю?
– повторил вопрос Генка и добавил:

– А что это у тебя щека расцарапана?

У Баранова все похолодело внутри, но он медленно перевернулся на диване на живот так, чтобы не было видно царапину. Генка снова помолчал. Он или сочувствовал, или делал вид, что сочувствует.

– У тебя деньги есть?
– неожиданно спросил Варанов.

Генка расслабленно улыбнулся:

– Ну есть.

– Пива сходи купи...

Когда Генка ушел, Варанов бросился к зеркалу.

Так и есть - два следа от ногтей. Неужели он убил Огородникову? Варанов ясно помнил, что общался только с одной - старообразной Васильевой Тасей, именно ей покупал фрукты, обнимался, кажется, даже целовался, но вот чтобы с Огородниковой... Нет, не может быть.

Варанов поискал новое лезвие, побрился и удовлетворенно посмотрел на себя в зеркало. Лицо от одеколона стало свежим, порозовело, но следы от ногтей стали заметнее.

"Скажу, что бритвой порезался", - решил он.

Минут через десять Генка принес четыре бутылки "Старого мельника".

– Можно, я закурю?..
– несмело спросил он. На столе, покрытом тяжелой бархатной скатертью, стояла фарфоровая пепельница, наполненная окурками.

– Кури, - пробормотал Варанов, а сам сковырнул при помощи другой бутылки пробку и начал жадно пить.

– Отходняк, да?

Игнатий лежал, ни о чем не думая, и, наверное, не будь у него в квартире Генки, уснул бы. Но то, что рядом находился человек, успокаивало. После вчерашнего, а особенно после утрешнего очень хотелось, чтобы поблизости кто-нибудь был.

– Генка, - наконец произнес Варанов.
– Ты меня извини, но мне так хреново, что говорить тяжело, понимаешь?

Парень смущенно улыбался.

– Ты еще молод, поймешь потом. Знаешь, меня турнули из милиции, и сейчас я, сам видишь, игрок, профессиональный игрок, без гроша в кармане, одолжил у тебя на пиво. А тебе мать дала, должно быть, на школьный обед...

– Да нет, - смутился Генка, - у меня свои деньги...

– Ладно, я не об этом, - размахивая бутылкой с пивом, Игнатий начал разглагольствовать.

Ему нравилась сама возможность высказаться перед кем-либо, чтобы успокоиться самому.
– Так вот, перед тобой, Геннадий, классическое утро игрока: лежит в постели и у него хлещет прямо через край поток сознания... Ты знаешь, что такое поток сознания?

– Ну, представляю, в литературе что-то там такое...

– Так вот, поток сознания: что я делаю, как я живу, зачем вчера напился, почему живу в одиночестве? И так беспрерывно, под пиво, с сигаретой...
– Варанов махнул рукой.
– Дай закурить.