— Бенджамен арестован!

Глава седьмая

Лила во сне видела Ахмеда. Его будто бы истязали, потом бросили в пропасть. Она закричала, прыгнула за ним и… проснулась. Сердце гулко билось и замирало, ощущение ужаса не проходило. С ним случилось несчастье, автомобильная катастрофа, острый приступ болезни! Он лежит вдалеке от людей, где-нибудь в пыли, возможно, при смерти, никто ему не поможет! Лила встала — старалась отвлечься, гнала эти мысли. Наконец, не выдержала: хватит себя обманывать, надо пол любым предлогом поехать к нему домой и узнать у Джамиле-ханум, куда девался её сын. Она не Малике, сумеет у неё выведать, если, конечно, не случилось несчастья, о котором Джамиле не знает сама.

Каково же было её удивление, когда дверь ей открыл сам доктор. Лила, бедная Лила, иронизирующая над всем и вся, в том числе и над собой, растерялась.

— Доктор, вы дома, доктор… — только и сумела она произнести.

Решид тоже был немало озадачен. Ничего не понимая и строя всевозможные догадки, он тем не менее любезно принял гостью и проводил её к себе в кабинет.

— Бас, наверное, удивляет моё появление? Я и сама несколько удивлена, — уже обычным своим тоном сказала Лила. — Но что делать, если вы такой затворник? Уже несколько дней не показываетесь. Разнёсся слух, что вы вообще исчезли… Наверно, лечили кого-нибудь, — со вздохом добавила она, даже не подозревая, как близка к истине. — Я всегда говорила, что врачебная практика вам дороже всякого общества. Если бы вы могли уединиться со своими больными на необитаемом острове, наверно, не задумываясь, отправились бы туда.

— Что вы, мадам, я люблю людей. Просто мне нужно было кое-куда по делу. Но теперь я в вашем распоряжении. Чем могу?..

— Я, собственно, пришла к вашей маме. Слышала, что она убита горем, решила навестить.

— Спасибо, — растроганно сказал доктор, — вы очень добры. Мама действительно все эти дни места себе не находила, тревожилась… До того извелась, бедная, что теперь лежит — сердце…

— Бедняжка!..

Оба они некоторое время молчали. Лила лихорадочно соображала, как дальше продолжить разговор. Она просто не могла так сразу уйти, это было выше её сил. Сбылось, наконец, давнее её желание: побыть с ним наедине, излить свою душу, поговорить, а она не знала, что сказать. Сидела опустив голову, потухшая, грустная…

— Что с вами, мадам? — участливо спросил Решид. — Вы себя плохо чувствуете?

— Нет, я здорова… Я совершенно здорова! Но мне нечем жить!.. — уже не владея собой, воскликнула Лила. — Я знаю, вы считаете меня самовлюблённым, пустым и злым существом!.. Я и есть такая!

— Я считаю вас умной, отзывчивой и не очень счастливой женщиной, — серьёзно сказал Решид, — И если мне позволено будет дать вам совет, не сердитесь, считайте, что в эту минуту с вами говорит врач, — вам нужен ребёнок. Жизнь ваша станет полнее, осмысленнее…

— От кого иметь ребёнка, — прервала его Лила, — От Бен Махмуда?

— Почему бы и нет?..

Она глубоко вздохнула и тихо заговорила:

— Скажите, доктор, вы хотели бы иметь ребёнка от женщины, которую терпеть не можете, презираете?

— Я просто не смог бы жить с такой женщиной.

— А вот я живу с таким мужчиной. В этом, может быть, всё моё несчастье… Нет, ребёнка от Бен Махмуда у меня не будет, и вообще ни от кого не будет… Ахмед. Позвольте мне так называть вас иногда.

Лила прикрыла веками глаза, чтобы скрыть слёзы, но они предательской струйкой катились по щекам. Доктор стоил и молча слушал Лилу. Такой он видел её впервые. Он подошёл к ней и, низко нагнувшись, поцеловал руку.

— Считайте меня своим другом, мадам… Лила, я очень прошу вас.

Если бы это было не просто участие! Дорого бы она дала за это… Но Лила не разрешила себе обмануться.

— Спасибо, Ахмед. Вы хороший… — грустно и мягко сказала она. — Пусть вас хранит судьба.

Встреча генерала Ришелье и полковника Тэйера затянулась. В основном говорил сам генерал. Рассказал о деятельности ОАС, утверждал, что организация имеет поддержку и в ближайшее время сумеет изменить политический курс Франции. Тэйер слушал внимательно, но мнения своего высказывать не торопился, что немало раздражало Ришелье. Он знал Тэйера давно как опытного разведчика, но не ожидал от него такой дипломатической осторожности.

— Для ожидания нет времени. Если Вашингтон не хочет, чтобы его позиции в Европе пошатнулись, он должен поддержать нас по-деловому.

Губы полковника Тэйера дрогнули в чуть заметной усмешке.

— Ваша позиция мне ясна. Одно непонятно, чьи интересы предусматривает нынешняя политика Елисейского дворца. Из каких высоких побуждений там готовы поступиться нашим долголетним и плодотворным сотрудничеством?

Ришелье презрительно фыркнул.

«Побуждения… интересы»… Ни о каких интересах Франции не может быть и речи, дорогой полковник! Всё сводится к личному тщеславию. Елисейский дворец желает дирижировать «европейским оркестром» — отсюда и все фокусы, заявления о том, что принципы НАТО не соответствуют реальной расстановке сил, что НАТО превратилось в опорный пункт Пентагона в Европе, и так далее в том же духе. Вы, полагаю, знаете Жерара?