Мустафа рассказал, что через посредство одного владельца табачной лавки удалось подкупить начальника тюрьмы, в которой содержится доктор Решид. Но есть затруднение: за освобождение доктора начальник требует очень много — триста тысяч франков. Такие деньги сразу не найдёшь. Малике и не подумала о том, сколь велика сумма: что такое триста тысяч, когда решается судьба Ахмеда? Она беспокоилась о другом: не обманет ли тюремный начальник? Разве можно сейчас положиться на военных?

— Нет, — сказал Мустафа, — не обманет. Он там не один, их целая группа. Чувствуют, что положение шаткое, вероятно, перейдут на сторону генерала Рамадье. А пока, пользуясь случаем, хотят подработать. Мы у них уже тридцать винтовок купили. И ещё будем покупать… — Мустафа вдруг запнулся. — Только вы, пожалуйста, не говорите об этом никому! Я рассказываю, потому что верю вам…

Малике знала, что Мустафа как-то связан с партизанами. Недавно отец кричал, проклиная его. Может быть, именно поэтому она верила парню.

— Кто хочет дать деньги для освобождения Ахмеда? — спросила Малике. — Полковник Халед?

— Что вы! Откуда у полковника такие деньги? Он всё своё состояние давно отдал на дело революции! Все понемножку дадут, вот и…

— Тот человек придёт сегодня? — прервала его Малике.

— Да.

— Когда?

— В девять вечера.

— Что ты будешь делать до этого времени?

— Что мне делать… Остаётся взывать к аллаху и спать здесь. Днём невозможно даже выйти на улицу…

— Не спи. Я скоро вернусь!

Девушка стремительной походкой вышла за дверь. Она ещё не знала, у кого попросить денег, а ноги уже сами несли её к матери. Только она может помочь, верила Малике, только мама, больше никто.

Фатьма-ханум была у себя.

— Ты куда собралась, дочка? — ласково спросила она. — Гулять, что ли?

— Голова что-то болит, мама… — Решимость её пропала, и девушка не знала, как начать разговор.

— Не думай ни о чём, — посоветовала Фатьма-ханум, — от судьбы не уйдёшь. Помолись. Или книжку почитай… Ты не слышала новость? Полковника Франсуа выкрали из тюрьмы!

— Кто выкрал? — встрепенулась Малике.

— Кто ты думаешь, его же люди и выкрали. Теперь ещё больше шуму будет. Как бы все старания бедного генерала не пошли прахом, — говорят, военные целыми полками переходит на другую сторону.

Малике, решившись, подсела к матери.

— Мамочка, у меня к тебе просьба. Не рассердишься?

— Ну что ещё?

— Не рассердишься, скажи? Поможешь мае?

— Какая от меня помощь требуется?

— Очень важная, мамочка.

— Что-нибудь с Ахмедом связанное?

— Да… Его можно освободить!

— Кто это тебе сказал?

— Человек один приходил, из Касбы. Но для этого надо триста тысяч франков.

На лицо Фатьмы-ханум набежала тень.

— Триста тысяч?..

— Да, мама.

— И ты пришла ко мне за такой скромной суммой?

— Не говори так, мама! — воскликнула Малике. — У отца же есть деньги… Ну дайте моё приданое!..

— А ты что, нищей жить собираешься?

— Не нужны мне деньги, если… Мама, ну что ты говоришь! Нельзя же не помочь близкому человеку!

— Не болтай глупостей, дурочка! С каких это пор он стал тебе близким?!

Малике вскочила, но Фатьма-ханум удержала её.

— Не горячись, дочка. Денег у меня нет, у отца и просить нечего… — раздумчиво проговорила она.

Отчаяние отразилось на лице Малике, она хотела что-то сказать, но мать движением руки остановила её.

— Разве что драгоценности… Только кому их продать? Никогда не занималась этим…

— Чем ты не занималась? — У порога стояла Лила. Увидев серьёзные печальные лица, она виновато улыбнулась. — Я, кажется, не вовремя… Простите!

— Ах нет, ты как нельзя кстати, — обрадовалась Малике. Она повторила свой рассказ, сопровождаемый вздохами совершенно растерявшейся Фатьмы-ханум.

Лила задумчиво посмотрела на Малике.

— Ты уверена, что они не подведут?

— Уверена! Об этом не беспокойся.

— Тогда найдём деньги.

— Где?..

— Достану… Хотя бы у того же Шарля, — с весёлой решимостью произнесла Лила. — Он же предлагал доктору пятьсот тысяч франков. Ахмед отказался, а я возьму.

— Так Шарль и даст тебе деньги для Ахмеда! Представляю, как он его ненавидит.

— Дурочка, это уже моя забота. Для Ахмеда не даст — для меня даст. Хотя бы… в память о Фернане. Как-никак, а… — она не договорила и отвернулась.

Трудно сказать, как Лила относилась к смерти своего возлюбленного. После той ссоры из-за Ахмеда она не порвала с Фернаном, но и не хотела, даже боялась встречи. Впрочем, избежать свидания не составляло труда: генералу последнее время было не до любовных утех. Сейчас, когда Фернана не стало, Лила испытывала какое-то грустное облегчение: сам собой разрубился этот узел, исчезла двойственность в её душе. И всё-таки… И всё-таки у Лилы было ощущение утраты и одиночества.