Здесь сиги приобретаются в кредит с обязательством уплатить за них к рождеству. Каждый сиг весит в среднем около двух килограммов. Всего, таким образом, Есиф приказывает купить около ста килограммов рыбы, что приблизительно составляет бочку. Следовательно, бочка сигов в Новгороде XIV века стоила около трех рублей. На такие деньги Онцифор Лукини'ч приобрел бы трех коней для своего хозяйства.

Л. В. Черепнин несколько иначе понимает эту грамоту. Он считает, что Тимофей уже получил от Есифа три рубля, срок его долга истек, и взять у него сигов Косарик должен в возмещение этих трех рублей. По мнению исследователя, мы наблюдаем здесь один из способов закабаления рыбака купцом или феодалом. Вряд ли это правильно. Есиф пишет: «о 3 рубля». Предлог «о» в древнерусском языке в соединении с числительным обозначал приблизительное количество, в данном случае: «рубля на 3». Если бы речь действительно шла о покрытии денежного долга, автор письма не стал бы обозначать его так приблизительно.

Редкие рыбы в Новгороде очень ценились. Ими иногда и в самом деле получали долги, ими расплачивались. Во второй половине XIV века написано письмо № 186: «Поклоко от Стьпана ко Смьнку. Возми у Кану-никовыхо десять лосой, а другую десять возми у Данилки у Бешкова. А дай Смьну Флареву. А язо тобе Сч,Т кланяю».

По существу из тех немногочисленных грамот, которые дают возможность говорить о торговле, купеческиют письмами — да и то с оговорками — могут быть признаны лишь сообщающие о приобретении немецкой соли и о расплате лососями. В остальных упоминаются отдельные покупки новгородцев.

Распространенным средством извлечения дохода из человеческой нужды было в Новгороде ростовщичество. В слое самого начала XIV века на усадьбе «Б» найдена грамота № 138, которую трудно толковать иначе, как запись долгов, сделанную ростовщиком:

«Се азо, рабо божий Селивьстро напсах рукописание. У Лунька полтина. У Захарьи полтина. У Алюевиць полтина. У Кузмиць у Онисимова 2 гривне. У Смена у Яколя двои чепи в 2 рубля с хрестом, брони во 2 серебра. У Кюрика у Тюлпина семьдесято гривен. У Бориска полуторг рубля. И у Петряица бумажнико и корова поруцьная. У Селиле 10 гри-вен. У Слинька шапка в 13 гривне. У Иванися Япкыто, у Федореца 2 гривне. У Селекуевица 3 гривне. У Григорьи у Роготина 2 рубля... гривне».

Селивестр сделал запись об отданных им в долг — вне всякого сомнения, на выгодных для него условиях — разным людям деньгах и имуществе. Здесь и дорогие цепи с крестом, и брони — пластинчатый дос-пех, и «бумажник» — ватное одеяло, и шапка ценой в 13 гривен, сделанная, судя по цене, из дорогого меха.

Запись Селивестра имеет форму духовного завещания, начинаясь традиционными для этого вида документа словами: «Се аз, раб божий... написах рукописание». Эту особенность хорошо разъяснил Л. В. Чере-пнин, который привлек для сравнения порядки, известные в Пскове XV века. В случае возникновения тяжбы о ссуде после смерти заимодавца, пишет он, «главным документальным доказательством прав умершего, которым должны пользоваться душеприказчики, Псковская судная грамота признает письменное распоряжение покойного («рукописание»), сданное им при своей жизни в государственный архив при Троицком соборе». Подобный порядок должен был существовать и в Новгороде. Вероятно, рукописание Селивестра было берестяным черновиком его официальной духовной грамоты.

А в грамоте № 141 — документе второй половины XIII века, найденном на той же усадьбе «Б», ростовщичество предстает в другой своей форме. Если Селивестр отдавал деньги и вещи нуждающимся в них новгородцам под проценты, то его предшественник — человек с тремя именами Сидор Тадуй Ладопга завел у себя дома на Холопьей улице настоящий ломбард. Он отдавал деньги под залог вещей. Вот эта грамота: «У Сидора у Тадуя у Ладопги положиле Гриишка с Костою. А во тобо-лахо. У Гришки кожюхе, свита, сороцица, шяпка. А Костина свита, сороцица. А тоболи Костини. А сапоги Костини. А другии Гришкини. А цто ся подите на Мовозири, присллавъши възмете».

Гришка и Коста заложили Сидору свою одежду. Гришка — кожух (шубу), свиту (верхнюю одежду), сорочицу (рубаху), шапку и сапоги. Коста — свиту, сорочицу и сапоги. Одежду они упаковали в принадлежащие Косте тоболы — кожаные чемо^ны. И эти тоболы тоже составили часть заклада. В условиях заклада имеется один весьма любопытный пункт. Если Гришка с Костою пойдут на Мовозеро, они могут взять свои вещи. Очевидно, такая поездка была чем-то выгодной Сидору, но он понимал, что без сапог и одежды Гришка и Коста не смогут туда отправиться.

Много ценных новостей сообщили берестяные грамоты о новгородской денежной системе XIII — XIV веков. Каждому человеку, интересующемуся историей, ясно, как важны бывают точные сведения о величине денежных единиц. В древних документах, в том числе и в берестяных грамотах, мы постоянно встречаемся с обозначением разных денежных сумм, идет ли речь о денежном оброке, долге или цене вещей. Без точного знания того, как относились друг к другу различные денежные единицы, эти обозначения останутся для нас пустым звуком. Между тем в большинстве документов XIII — XIV веков денежные суммы до сих пор так и остаются для исследователей если и не пустым звуком, то, во всяком случае, звуком, который каждый слышит по-своему.

Более или менее хорошо известны новгородские денежные системы ХД1 века и XV века. Но как -непохожи они одна на другую. В XII веке главной единицей была гривна серебра, слиток весом около 196 граммов. Он делился на 4 гривны кун. Каждая гривна кун делилась, в свою очередь, на 20 ногат или на 50 резан или на 150 вевериц. Круглые цифры, удобные соотношения, легкие расчеты.

А вот система XV века. Ее главной единицей был рубль, который в чистом серебре весил около 170 граммов. В рубле было 216 денег. Каждые 14 денег образовывали гривну. А гривен в рубле было даже не целое число. 15 гривен равнялись 210 денгам, а 6 денег составляли какой-то непонятный излишек. Существовала в этой системе и еще одна единица — «бела», равная двум денгам. В гривне, следовательно, было 7 бел.