В ту пору Лесогорск был поселком, хотя и довольно большим, каменных строений почти не встречалось. Теперь он превратился в уютный курортный городок со множеством многоэтажных, белых и голубых зданий, разбросанных по извилистому берегу залива. Сойдя с электрички, Виктор Петрович бодро зашагал по утопающему в зелени шоссе, с волнением пытаясь найти приметы старого, но как ни напрягал зрение и память, ничего знакомого не попадалось. Шоссе повторяло берег мелкого, каменистого залива, по нему Левашов вышел на улицу с дощечками: «Улица сержанта Павлова» и сразу увидел дом под номером три. Это был небольшой двухэтажный дом из красного кирпича. Квартира № 2 оказалась почему-то на втором этаже. Поднявшись, он хотел уже было позвонить, но дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился мальчик лет пяти с большим эмалированным бидоном в руке. Свободной рукой он размазывал по щекам крупные слезы, а увидев Левашова, замер, открыв рот.

— Все ясно, — сказал Виктор Петрович. — Тебя послали за молоком, а по телевизору сейчас мультфильм. Угадал?

— За квасом, — мальчишка всхлипнул и с горечью добавил: — Ну почему всегда я? За квасом — я, за хлебом — я. А Вовка на что?

На этот законный вопрос Левашов не успел ответить — в дверях появилась молодая женщина. Она стукнула пацана по затылку и вопросительно посмотрела на Левашова.

— Здравствуйте, — сказал Виктор Петрович. — Я ищу человека по фамилии Хазбулаев, Фильдрус Ахлямович.

— Да нет у нас таких, — раздраженно ответила женщина. — Что такое? То спрашивают его, то письмо. Ничем не могу помочь… Ты пойдешь за квасом?

Мальчишка не спешил уходить.

— Простите, — сказал Левашов, — а вы давно тут живете? — И, заметив некоторое замешательство женщины, добавил: — Я журналист, разыскиваю ветерана войны.

— Первый год живем, — неожиданно басом сказал мальчишка.

— Может, вам поговорить с соседкой? — уже как-то не уверенно предложила женщина. — Может, она знает?

— Это кто пришел? — из глубины квартиры послышался голос, и в коридор вышла старушка, закутанная в шерстяной, завязанный вокруг поясницы, платок.

— Да вот, товарищ разыскивает какого-то Хазбулаева. Я говорю — нет у нас такого, не жил.

— Почему же не жил? — обиженно ответила старушка. — До вас жил. Федор Александрович. После него двое жильцов сменилось, — пояснила она. — Ему отдельную квартиру, как ветерану войны, дали. Хороший человек, вежливый. Вот жена только у него болела. Тоже фронтовичка. У меня и адрес их есть.

Она ушла в свою комнату, а через минуту в блокноте Левашова появилась запись: «Улица Художников, дом 96, квартира 5».

— Я вас провожу, — шепнул мальчишка, обгоняя Виктора Петровича на лестнице, — не умрем без кваса. Тут близко.

И через полчаса Левашов стоял на лестнице точечного девятиэтажного дома и нажимал раз за разом кнопку электрического звонка.

Дверь открыли не сразу. Открыл человек маленького роста, с худым смуглым скуластым лицом, побитым оспой, с остатками коротких, с сединой, волос на висках. Одет он был в китель защитного цвета со споротыми погонами, но с тремя рядами орденских планок на груди.

Извинился, что плохо слышит, спросил, кто такой, — Левашов назвал себя, — пригласил войти. Еще раз извинился, что в квартире беспорядок: «Жена в больнице». Говорил резко, быстро, с сильным восточным акцентом. Прошли в столовую, уселись за квадратный, покрытый простой серой скатертью стол. Сказал:

— Ну, что ж, я тот, кого вы ищите. В сорок первом воевал под Старым Бором… Что помню об этих боях? — Задумался, попросил разрешения курить. — Вы даже не балуетесь? Ну и правильно делаете, а я все никак бросить не могу…

Погасив сигарету, начал:

— Причина тех боев — события осени сорок первого… Вы давно в тех местах были?

— Только что оттуда.

— Значит, сами видели: края топкие, болотистые. Фронт подошел и остановился — часть болот у немцев, часть — у нас. В тылу врага — партизаны. Надо сказать, они буквально громили его. Это представить трудно — одних железнодорожных эшелонов пускали под откос каждый месяц пятнадцать-двадцать. И тогда фашистское командование решило партизан уничтожить. Сняли с фронта дивизию СС, подтянули тыловые части, перебросили авиацию. Наступали две недели — никакого успеха. Партизаны отошли в самую глубь болот, на островки…

— Я уже был на таком, — перебил его Виктор Петрович, — туда, не зная местности, лучше не соваться!

— Вот-вот. Засели там партизаны, замаскировались от наблюдения с воздуха. А когда выпал снег, да мороз ударил, немцы хотели возобновить наступление, а тут как раз наши начали под Москвой! Разгром нескольких армий, отступление… Короче говоря, им стало не до партизан. Но в штабе нашей армии тоже не дремали. Кольцо окружения есть, значит ближе к весне немец может оправиться, собраться с силами и попробует с партизанами покончить. А тут, когда болота замерзли, появилась возможность использовать наши танки: нанести внезапный удар, прорваться танковым десантом в район окружения.