Полковник сел, открыл стол и достал табакерку. Неприятно заныло сердце. Знакомые ноющие боли в левой половине груди. Врачи не рекомендуют их терпеть. Почувствовав их, нужно немедленно принять любое из предписанных лекарств. Он пошарил в столе и, не обнаружив спасительных таблеток, принялся набивать трубку табаком. Онемевшие пальцы руки отказывались его слушать. Пришлось сломать несколько спичек, прежде чем разжечь трубку.

Наконец, трубка раскурилась, и полковник Гладышев вдохнул успокоительную порцию дыма. Чёрт знает, что творится! Кто-то постоянно контролирует и пытается корректировать дела милиции. Криминал обнаглел и распоясался. Криминальные отморозки не боятся звонить в милицию и выставлять свои условия. Они хорошо осведомлены обо всех производственных делах внутренних органов, словно кто-то из них незримо присутствует в стенах рабочих кабинетов.

Гладышев нажал кнопку на телефонном аппарате и прослушал весь разговор. Голос говорившего мужчины не был ему знаком.

Сомневаться в том, что звонивший, в случае не выполнения требований, приведёт угрозу в исполнение, полковнику Гладышеву не приходилось. Такие люди знают, чего хотят. Нужно хорошенько всё обдумать.

Найти трупы необходимо однозначно. Без них расследование дела о тройном убийстве в больнице застопорится.

Идти ли на поводу у криминала: выпускать ли из следственного изолятора Кошелева и задержанную медсестру? Никаких пятнающих своё достоинство и честь сделок с криминалом у честно прослужившего полковника Гладышева быть не может. А если звонившие люди, действительно, исполнят коварный замысел? Таким людям выполнить задуманное ровным счётом ничего не стоит. Гладышев думал сейчас не о себе, а о том, что без трупов расследование «больничного» дела остановится. Сколько шумихи будет в газетах, когда об этом узнают журналисты! Они умеют поднимать панику. Если изменить меру пресечения и отпустить Кошелева до суда под залог? Но для этого нужно решение суда. Ноющие боли в области сердца сменились на сжимающие. Надо ехать домой - там есть лекарства.

Гладышев вызвал машину и, не вынимая изо рта неразлучной трубки, поехал домой. В окнах квартиры горел свет. Он поднялся на лифте на свой этаж и открыл дверь. В коридоре стояла жена, Калерия Степановна, в длинном атласном халате.

Прожив с ней более тридцати лет и, постоянно возвращаясь домой в разное время суток, он не переставал удивляться, как она узнавала время его прихода? Открывая дверь, он был уверен, что через мгновенье увидит её, стоящую посредине коридора с немым вопросом в глазах: – всё ли у тебя в порядке, дорогой?

И не нужно объяснять, что и как сегодня на работе, она прочтёт всю информацию по только ей одной понятным приметам.

Одним из самых тревожных знаков для Калерии Степановны была курительная трубка во рту мужа, с которой он возвращался с работы в самые чёрные дни. Это означало катастрофу, было равносильно последнему дню Помпеи. Можно было ни о чём не спрашивать, не задавать вопросов, в этой ситуации ей всё понятно. Сегодня, увидев злосчастную трубку, Калерия Степановна поняла: у мужа на работе неприятности. Тревога и беспокойство послышались в её голосе.

– Миша, ужин горячий, всё стоит на столе. Уже так поздно! Нужно поесть и отдохнуть.

Молчание Михаила Сергеевича и его угрюмый вид насторожили её ещё больше. Она стояла перед ним и ждала, когда он снимет с себя китель, переобуется в мягкие комнатные туфли, пойдёт в ванную комнату, затем на кухню, где для него все готово. Там она в процессе насыщения его голодного чрева, осторожными вопросами постарается узнать причину мрачного настроения. Во всяком случае, она была уверена на сто процентов, что домашняя, вкусная еда - это ключ к разгадке и решению многих проблем.

Сегодня ритуал возвращения с работы полковника был резко изменён. Михаил Сергеевич, не снимая форменного пиджака, обуви, прошёл мимо супруги, прямо на кухню, и сел за стол. Посмотрев равнодушными глазами на нарезанную колбасу, аппетитную жареную картошку, на румяные голубцы, посыпанные сверху зелёным укропчиком, Михаил Сергеевич отвёл в сторону глаза и сказал:

– Калечка, почему ты не спишь? Иди, ложись, я немного посижу здесь и приду к тебе. Только прошу тебя, принеси мне валидол и нитроглицерин. Мне сегодня нездоровится.

– Тебе плохо? Боли в сердце? Нужно немедленно вызвать скорую помощь, - встрепенулась супруга.

Тон Калерии Степановны был решительным и волевым. Она направилась к телефонному аппарату, но, увидев её порыв, Михаил Сергеевич замахал руками:

– Не вздумай этого делать. Мне стало лучше. Дай таблетки на всякий случай. Я немного посижу и лягу спать.

Видя обеспокоенные глаза жены, он, наконец, вытащив трубку изо рта, сказал с улыбкой:

– Что ты так переполошилась? Всё нормально. Иди, отдыхай, я скоро приду.

Он разложил на столе газету и начал чистить трубку. Калерия Степановна принесла и положила перед ним лекарства.

– Спасибо. Я принимать ничего не буду, пусть лежат на виду, на всякий пожарный. Спокойной ночи, дорогая, иди, не жди меня.

Калерия Степановна пошла в спальную комнату и, не закрывая двери, легла в постель. На часах уже было половина третьего. Вскоре она увидела, что свет в кухне погас, и муж, осторожно двигаясь в темноте, пришёл в спальную и лёг на постель. Они долго не могли уснуть. Калерия Степановна слышала, как он грузно ворочается в постели, пытаясь найти удобное положение…