Звереныш вывернулся из-под ослабевшей руки сестры, глянул вопросительно – и охотно схватился всеми своими четырьмя когтистыми пальцами за ладонь Берты.

– Берта… – сказал Бэрин растерянно. – Мы идем ко мне. Его никто не должен увидеть.

Женщина, не поворачивая головы, фыркнула:

– Я же не дура, мальчик! А кто это у нас такой рыженький, а кто такой лохматенький? У кого такой красивый хвостик?

– Я! Я! – чуть ли не подпрыгивая, звереныш бежал с ней рядом, радуясь вниманию и обещанному угощению. – У меня!

Бэрин глянул на Лиссу – та тоже казалась растерянной, – кивнул:

– Ну, пошли, что ли…

В его комнате царили бардак и неразбериха – о чем ему немедленно сообщила Берта. Он не стал объяснять, что это дело рук ее драгоценной девочки. Поставил пирог на стол, отломил большой кусок и уселся на кровать: наблюдать и молчать. Берта говорила за троих, собирая, складывая одежду и потчуя всех пирогом. Лисса забилась было в угол, но Берта и ее припрягла: давай разжигай камин, а то некоторые чуть что – и в постель с лихорадкой, а ты скачи вокруг серым зайцем с грелками да снадобьем!

Звереныш сидел с ногами… с лапами в его кресле, лопал пирог, тихо смеялся-тявкал (наверное, представлял себе прыгающую Берту с заячьими ушами) и не сводил с женщины влюбленных глаз.

Разобравшись с раскиданной одеждой, хозяйка оглядела опустевшее блюдо, сказала деловито:

– Еды еще сейчас принесу. И горячей воды. Мальчонку пока спрячьте… вон пусть под одеялами погреется.

– Берта…

– И тебе, Лисса, одежду принесу! – не обращая на него внимания, объявила та: девушка даже вздрогнула от неожиданности. – А то красивая девка, а ходишь в чем попало, стыд смотреть!

Понукаемый хозяйкой кухонный мальчишка натаскал несколько ведер воды. Пока девушка плескалась в ванне, стоявшей за кроватью, Берта снабдила их припасами в количестве, годном для кормежки целой заставы. Потом женщины в четыре руки вымыли звереныша. Прислушиваясь к его жалобному поскуливанию, Бэрин рассеянно похватал со стола того-сего. Вспотевшая Берта уложила завернутого в простыню звереныша на кровать и деловито закидала одеялами:

– Вот здесь и лежи, покуда не просохнешь!

Тот высунул наружу лишь один нос, блестел глазом. Прекрасно, кисло подумал Бэрин, а где должен спать я? Лисса стояла у окна, расчесывая потемневшие от воды волосы – он и не замечал, какие они у нее длинные…

– Так, – сказала Берта. – Воду унесут. Еды вам хватит. Подружек твоих предупрежу, чтоб не совались. Но ты все одно запрись. К вечеру еще приду.

И крепко брякнула дверью. Подумав, он все же задвинул засов. Оглянулся от двери: Лисса отвела глаза и принялась дальше бороться с запутавшимися волосами. Он сказал негромко:

– Поди сюда.

Лисса пришла. Встала, глядя на него, в опущенной руке – гребень.

– Ты правда собиралась забрать Интиного ребенка?

– Он, – взмахом руки куда-то назад Лисса подразумевала берег за Обсидианом, вернее, своего мертвого вожака, – он приказал…

– Я спрашиваю, ты бы это сделала?!

– Нет. Да. Не знаю… – Лисса впервые взглянула ему в глаза и показала на кровать. – Если бы Зихард сказал, что убьет Рыжика…

Ребенка за ребенка. Волчонка за… лисенка, невесело срифмовал он. Фэрлин ей не простит. Если б вожак был живой, брат пошел бы и прикончил его. А теперь для мести осталась только Лисса…

– Но ты его убила. Почему?

– За… тебя. Ты не знаешь, что бы с тобой стало… Но если б я знала…

Ее пальцы разжались, и гребень забыто упал на пол.

– Что? – Он подобрал гребень – Лисса смотрела в стену над его головой. Прошептала:

– Что это так… просто. Почему я не сделала этого раньше?

Да, это бы очень облегчило всем нам жизнь. И сильно сократило твою.

– Прекрасно! – одобрил он. – И тогда давно бы убили тебя и твоего брата. Что сделано, то сделано. Думаю, когда Фэрлин… придет в себя, он…

– Я так боялась, что вы… обернетесь!

– Ну что ты! Тогда Берта нас просто бы убила – столько порванной одежды всего за один день!

Какое счастье, что с ними в тот момент не было Найны – все еще возится с его рукавицами, то есть с порчей. Уж ее бы не смогли остановить ни Инта, ни он сам…

Уверенный стук в дверь. А вот и наша неистовая сестренка, легка на помине!

– Не двигайся, – приказал он. По дороге к двери подобрал уроненный мешочек с лавандой, которой Берта упорно перекладывает вещи, хотя он терпеть не может ее запах. И Найна тоже. У двери он размял мешочек в ладонях и еще растер на груди сухую траву. Приоткрыл дверь нешироко, вышел и тут же закрыл за собой.