Перед молодежью капиталистического мира стоит иная и более трудная задача. Действуя в атмосфере, отравленной ненавистью, насыщенной мерзостями проституированной печати и литературы, которые служат умирающему общественному строю, сознательная молодежь должна развертывать героическую борьбу против империалистической войны, должна разъяснить тем, кто находится или может оказаться в составе вооруженных сил, что их враг не за морями, не на той шестой части земного шара, где нищета сдана в мрачный архив отжившего строя, и не на Дальнем Востоке, где китайский народ начал создавать свое управление, а в их собственном доме. Что их враг — это та кучка монополистов, тот порядок вещей, которые виновны в существовании безработицы, в истреблении человеческих жизней, в установлении террора, губящего тысячи людей, борющихся за кусок хлеба.

Здесь, в Америке, мы читаем об отцах, которые убивают своих детей, потому что они не могут видеть, как их дети умирают голодной смертью. Мы читаем о детях, умирающих с голоду, о тюрьмах, набитых молодыми рабочими. На электрический стул сажают преступников, которым едва исполнилось девятнадцать — двадцать лет. Эти преступники — порождение американского образа жизни, капиталистической системы управления обществом. Свыше пятнадцати миллионов безработных. Миллионы мальчиков и девочек вынуждены в раннем возрасте бросать школу и искать работы. Но никакой работы они найти не могут. Ни один из тех, кто окончил школу в последние три года, ни разу не переступил порога фабрики. В капиталистическом мире они никому не нужны, их способности и таланты остаются в небрежении и гибнут.

Когда после гражданской войны в России появились тысячи беспризорных детей, советское правительство позаботилось о них, дало им «путевку в жизнь». У нас в Америке имеется около 300 тысяч беспризорных детей; они стали беспризорными не в результате революции, а в результате кризиса капитализма. Большинство из них находится на дороге, которая ведет к религиозному изуверству, и многие — на пути беспросветной нужды.

Революционная молодежь Америки и других капиталистических стран должна повести за собой эти миллионы молодых рабочих и указать им, кто их враг. Международный антивоенный конгресс — это начало; борьба коммунистов против войны приносит свои плоды.

Интеллигенция откликается на призыв выступить в защиту СССР. И когда Ромен Роллан говорит, что он «готов с оружием в руках защищать Союз Советских Социалистических Республик», его слова, словно эхо, подхватывают миллионы людей.

1932 г.

Перевод М. Урнова

В угольный район Харлана (штат Кентукки) я поехал вот почему. Начиная примерно с июня и по ноябрь 1931 года американские газеты почти непрерывно печатали сообщения о грубых нарушениях прав не только бастующих горняков этого района, но и многих из тех, кто в самом штате и за его пределами пытался выступить в их защиту. Помнится, я читал, что представители различных газет и агентств — «Юнайтед пресс», «Федерейтед пресс», а также отдельные журналисты, как, например, Брюс Кроуфорд из Нортона, штат Виргиния — подвергались нападению, и, в частности, Брюс Кроуфорд был ранен в ногу, а другим угрожали расправой, если они немедленно не покинут территорию штата, словно частица штата (в данном случае — угольный район Харлана) может — я уже не говорю имеет право — независимо от штата, самовольно вводить законы военного времени и обязывать граждан других штатов, вопреки всем гарантиям, записанным в конституции, соблюдать эти законы.

Вначале я не придавал всему этому большого значения, потому что наблюдал подобного рода войны в горняцких районах Америки на протяжении всей моей жизни. Работая журналистом в Чикаго, Сент-Луисе, Питтсбурге и в других городах, я рано был втянут в эту борьбу и, разумеется, сразу столкнулся с той огромной несправедливостью, которую имущие классы в Америке не только всегда проявляли, но и продолжают проявлять по отношению к рабочим. И вот летом, в июле 1931 года, Национальный союз углекопов попросил меня приехать в Питтсбург, чтобы самому убедиться в жестокой расправе, которая была учинена над бастующими горняками в Восточном Огайо, Северо-Западной и Западной Виргинии и Пенсильвании. Того, что я там увидел, — а я увидел, как шахтовладельцы, расправляясь с углекопами, убивают их, морят голодом, шантажируют и совершают прочие злодеяния, — было достаточно, чтобы я выступил в печати с обвинением против Американской федерации труда. Но я добился только того, что Уильям Грин, нынешний председатель АФТ, написал уклончивый ответ, в котором оправдывал себя и все отрицал.

Однако в октябре прошлого года мною был получен документ на тридцати двух страницах — обвинительный акт, составленный Международным бюро труда на основе данных из различных источников. Все они свидетельствовали о преступлениях и надругательствах над бастующими горняками Харлана, совершенных местной ассоциацией шахтовладельцев. Каждая страница этого документа содержала от трех до пяти обвинений в самых различных преступлениях — от безнаказанных убийств (в общей сложности их было одиннадцать) до взрыва с помощью динамита бесплатных столовых для бастующих горняков, незаконных обысков в их домах, запрещения вступать в любой союз, кроме Объединения углекопов США, к которому углекопы питали отвращение и не хотели принадлежать, ликвидации свободы слова и запрещения представителям не местных газет и журналов приехать на место действия и лично наблюдать за происходящим.

В связи с тем, что Международное бюро труда, по его собственному признанию, оказалось не в состоянии привлечь к этим зверствам внимание общественности, оно обратилось ко мне, как председателю Национального комитета защиты политических заключенных, с предложением образовать комиссию из членов этой организации и выехать в Кентукки с тем, чтобы не только опросить представителей местной власти и потребовать у них ответа за их действия, но и посмотреть, не сможем ли мы таким путем привлечь к этим событиям внимание общественности — чтобы если не вовсе устранить, то хотя бы смягчить некоторые из зол, от которых страдали горняки Харлана.

Мои возражения сводились к тому, что комиссия в составе более или менее случайных лиц, которую я мог бы создать, вряд ли сыграла бы полезную роль; к тому же она могла натолкнуться на грубое противодействие или по меньшей мере возмутительное равнодушие, с каким местные власти относились к попыткам различных газет не только собрать необходимые данные, но и вызвать общественное сочувствие. Я выдвинул другое предложение: вместо того чтобы организовать такую поездку силами Национального комитета защиты политических заключенных, я, в качестве его председателя, приглашу ряд видных общественных деятелей, известных своим мужеством и неоднократными выступлениями в защиту конституционных прав американцев, выехать в район Харлана и провести там несколько заседаний, а также опросить должностных лиц, горняков, шахтовладельцев и местных граждан, которые могли бы подтвердить справедливость всех этих обвинений; таким образом, мы получили бы возможность правильно информировать американскую общественность о событиях в Харлане и одновременно заставить должностных лиц и шахтовладельцев Кентукки поступать более справедливо.