Так что тревога и смятение присущи человеку с рождения. И поскольку нам не дано подчинить их своей воле, надо научиться с ними жить — точно так же, как мы научились уживаться со стихийными бедствиями.

А для тех, кто не овладел этим искусством, жизнь становится подобна кошмару.

Все то, за что следовало бы благодарить, — все часы и минуты, из которых слагается день. — превращаются в проклятье. Таким людям хотелось бы, чтобы время неслось вскачь, они не понимают, что тем самым приближают свою встречу с Незваной Гостьей.

Но это еще полбеды: пытаясь справиться со своим смятением, они придумывают такое, от чего оно лишь усиливается.

Мать, поджидающая возвращения сына, воображает себе разные ужасы.

«Моя возлюбленная принадлежит мне, как я — ей. Когда она ушла, я рыскал по всему городу, но так ее и не нашел». И каждый следующий перекресток, каждый новый прохожий, которого расспрашивал о ней влюбленный, усиливали его беспокойство, пока оно не переросло в отчаяние.

Работник, чтобы убить время в ожидании, когда увидит наконец плоды своего труда, принимается за другую работу и тем самым лишь продлевает минуты ожидания. И очень скоро его нетерпение переходит всякие пределы, и он уже не может отвлечься, глядя на звездное небо или играя с детьми.

И вот — и мать, и влюбленный, и этот работник уже не способны жить своей жизнью, они могут лишь ожидать худшего, сетуя на то, что день тянется бесконечно. Они раздражительны с друзьями, домочадцами и слугами. Они скверно питаются — едят слишком много либо не могут проглотить ни крошки. А ночью, преклонив голову на подушку, ворочаются с боку на бок и никак не могут заснуть.

Тревога окутывает их как покрывало, сквозь которое ничего нельзя разглядеть иначе как глазами души.

А глаза души уже застланы пеленой усталости.

В такие мгновения в человека вселяется один из его злейших врагов — одержимость.

Она говорит ему: «Отныне твоя судьба принадлежит мне. Я сделаю так, что ты пустишься на поиски несуществующего.

И радость твоего бытия теперь принадлежит мне. В душе твоей не будет больше мира, и я, изгнав из нее веселье, воцарюсь там сама.

Страх начнет распространяться повсюду, и отныне ты будешь испытывать его всегда, не ведая его причин. Но тебе и не следует знать — а надо пребывать в неведении и страхе, который будет расти как на дрожжах.

И твой труд, прежде бывший Приношением, тоже принадлежит мне. Люди будут ставить тебя в пример, говоря, что в своих усилиях ты не знаешь границ, а ты в ответ будешь улыбаться и благодарить.

Но я буду твердить тебе, что труд твой, принадлежа мне, постепенно отдалит тебя от всех и всего — от друзей, детей, от тебя самого.

Работай больше, чтобы не оставалось времени думать. Работай сверх меры, чтобы совсем уже перестать жить.

И твоей Любовью, прежде воплощавшей Божественную Энергию, ныне завладела я. И та, кого ты любишь, не сможет отойти ни на миг, потому что я, угнездившись в твоей душе, буду шептать: «Будь начеку — она может уйти и не вернуться».

И твое дитя, твой сын, который прежде должен был следовать своей стезей, тоже теперь — в моей власти. Я заставлю тебя окружить его ненужной заботой, взять под мелочную опеку, и это отобьет у него вкус к риску и охоту к приключениям, сделает его жизнь безотрадной, заставит страдать и внушит постоянное чувство вины, потому что он не сумел оправдать твоих ожиданий».

А потому, хоть нетерпеливая тревога — это часть жизни, не позволяй ей управлять твоими чувствами.

Если она подойдет слишком близко, скажи ей: «Я не забочусь о том, что будет завтра, потому что Бог уже там и Он ожидает меня».

Если она попытается внушить тебе, что работать, не поднимая головы, и делать все сразу — примета созидательной жизни, отвечай: «Я должен время от времени глядеть на небо и созерцать звезды — мне это необходимо для вдохновения и продуктивной работы».

Если начнет грозить призраком голода, возрази: «Не хлебом единым жив человек, но и словом, а слово идет к нему с Небес».

Если станет пугать, что любовь может не вернуться, тверди одно: «Моя возлюбленная принадлежит мне, а я — ей. Она отвела своих овец на водопой, и пускай нас разделяет река, до меня доносится ее напев. Когда вернется, утомленная и счастливая, я предложу ей ужин и буду охранять ее сон».

Если скажет, что сын твой пренебрегает любовью, с которой вы к нему относились, скажи: «Избыток заботы разрушает душу, ибо для того, чтобы жить, необходима отвага. А любовь и отвага всегда идут рука об руку».

И так ты сумеешь удерживать тревогу на почтительном расстоянии.

Прогнать ее тебе не удастся. Но великая мудрость жизни — в том, чтобы понимать: мы можем возобладать над тем, что само намеревалось нас поработить.

— Расскажи о том, какое будущее нас ждет, — попросил юноша из толпы.