Мила взяла в руки чашку и, с тоской глядя на островок, который пах хуже, чем выгребная яма, сделала небольшой глоток.

— Тьфу!!! — Мила с отвращением выплюнула содержимое изо рта, так что жидкость брызнула во все стороны. Скривившись, она пробурчала: — Какая гадость! Понятия не имела, что можно так отвратительно готовить чай.

Где-то вверху послышалось веселое хихиканье привидений. Похоже, Мила немного развеяла их скуку. Она была рада, что хоть кому-то здесь весело, хотя привкус во рту от этого не улучшился.

И сцена чище не стала, подумала про себя Мила и, без особого желания бросив взгляд на островок, удивленно округлила глаза.

В тех местах, куда попали капли чая, появились явные размытости. Интуитивно Мила подползла ближе к островку и, протянув руку, вылила остатки чая на середину сцены. Тут же тонкими, мутно-коричневыми ручейками грязь стала стекать вниз, а в центре показалось темное пятно красного дерева.

Мила отклонилась назад, вернувшись в прежнюю позу, и, не выпуская из рук пустую чашку, засмеялась.

Минуты две она никак не могла успокоиться. То, что все оказалось так просто, было смешно до колик. Вот почему у Лучезарного ничего не вышло. Ему, наверное, и в страшном сне не могло присниться, что для устранения этого… этой грязи, нужно было всего лишь полить ее водой — и никакой тебе магии.

— Вот подлец! — все еще сквозь смех произнесла Мила. — А у Лютова, оказывается, есть чувство юмора! Однако, — она перестала улыбаться и нахмурилась, — он же это специально сделал! Мог ведь наколдовать так, что и водой не отмоешь. Но нет! Ему нужно было указать мне мое место. Даже подлости его я должна исправлять не волшебством, а как… как простой человек. — Мила с силой опустила чашку на поднос, так что та с оглушительным звоном брякнулась и лишь чудом не разбилась. — Ну, Лютов, ты мне еще за это…

Мила на мгновение задумалась.

— Да ну его к черту! Я и есть человек! Подумаешь, тряпку в руки возьму…

В этот момент Мила озадаченно запнулась.

— Кстати, а где же я ее возьму?

Тут что-то с чавканьем шлепнулось на пол позади нее. Мила обернулась и увидела… половую тряпку.

«Чистить, чистить…», — пропели невидимые голоса.

Мила вдруг подумала: а ведь призракам, наверное, известно все, что происходит в стенах театра. В таком случае, они, вполне вероятно, знают, что это не она испортила представление Поллукса Лучезарного. Но, однако же, если и знают, то никому ведь не рассказали. Почему?

Мила вспомнила о черном морионе в перстне Лютова. Похоже, она все-таки угадала и в его кольце находится именно черный морион — камень, дающий власть над миром мертвых. А призраки, хоть и находятся в мире живых, но они не живые — они мертвые. Вполне вероятно, что они просто не могут рассказать правду, даже если бы и хотели, потому что вынуждены подчиняться черному мориону. Тогда непонятно, зачем они ей помогают.

«Может, просто сочувствуют мне, — подумала Мила, — и решили оказать услугу?»

— Э-э-э… Спасибо, — поблагодарила Мила, растерянно озираясь по сторонам: странно было благодарить того, кого не видишь. Однако, набравшись смелости, добавила: — Вот бы еще ведро с водой.

Она даже не удивилась, когда с другой стороны раздался громкий лязг, а следом — всплески воды. Мила обернулась и увидела обычное цинковое ведро с водой.

— Спасибо. Вы очень любезны, — стараясь быть как можно вежливее (кто знает, сколько лет этим призракам и к какому обращению они привыкли), поблагодарила Мила.

Она закатила рукава школьной кофты, взяла в руки ведро, тряпку и подошла к островку-сцене.

— Ну, приступим.

На отмывание сцены от мерзкой коричневой гадости ушло целых полчаса. Но когда Мила закончила, сцена сияла чистотой. Довольная своей работой, Мила встала с колен и отставила в сторону ведро, бросив рядом тряпку. Ведро и тряпка тут же исчезли.

Мила подумала, что Лучезарный должен быть доволен результатом, и тут же ее охватила растерянность — профессор не сказал, когда придет, чтобы проверить, как она выполнила задание. Ну и сколько Миле его тут ждать? Может, пойти самой поискать? Но она ведь понятия не имеет, где его искать. Да еще не хватало, чтобы он пришел, когда она будет бродить в поисках него по театру, и решил, что она самовольно ушла, не дождавшись, когда он сочтет, что она свое наказание отработала.

В этот момент скрипнула дверь. Мила, обрадовавшись тому, что это, должно быть, Поллукс Лучезарный, обернулась и… горло сжалось от ощущения острой опасности, а по ногам прокатилась холодная волна.

В дверях стоял человек. Его лица Мила не видела, но длинные волосы и долгополая накидка, вздувшаяся от ворвавшегося сквозь открытую дверь сквозняка, показались знакомыми.

— Профессор Лучезарный? — позвала Мила, хотя и помнила, что когда профессор был здесь, на нем не было накидки.

Человек не отозвался и шагнул по направлению к Миле. Его длинная, но смазанная и нечеткая от тусклого освещения тень двоилась на деревянном полу партера. И тут Мила вспомнила: она видела его! Она видела этого человека в Алидаде, когда вампир Острик пытался ее укусить. Ромка считал, что это был или сам Острик, или иллюзия, созданная вампиром, чтобы отвлечь Милу. Но ведь сейчас перед ней не мог быть господин Острик! Это было невозможно! Сейчас был день, и на улице еще не зашло солнце — Острик не мог покинуть Алидаду до захода солнца. Но Мила, наблюдая как неизвестный медленно приближается к ней, могла поклясться, что это именно его она видела в Алидаде при свете тусклого фонаря. Но если это не Острик, то кто же?