— На что вы предлагаете мне смотреть, госпожа Рудик? — поинтересовалась Альбина.

Мила в отчаянии всплеснула руками, на которых не осталось ни единого следа от ожогов. Из-за произошедшего она даже не заметила, когда исчезла боль. Действие заклинаний закончилось вовремя — Лютов и об этом позаботился.

— Неважно, — с досадой отозвалась Мила. — Но я, правда, этого не делала. Поверьте, профессор.

Альбина на мгновение задумалась.

— Даже если бы я и захотела вам поверить, госпожа Рудик, — сказала она, — доказательства говорят не в вашу пользу.

— Доказательства? — переспросила Мила.

— Ваш перстень, — пояснила Альбина. — Рубиновое свечение, исходящее от вашего перстня, видели все.

— Вот именно! — воскликнула входящая в этот момент в кабинет Амальгама. — Любые оправдания после такого очевидного свидетельства вины — не более чем ложь!

— Давайте не делать поспешных выводов, — раздался еще один голос, и вслед за Амальгамой в кабинет вошел Поллукс Лучезарный.

Он переоделся и сейчас выглядел как всегда безупречно: стильный черный плащ с поднятым воротником и щегольски загнутыми золотыми манжетами, высокие сапоги из натуральной кожи и тонкая трость в руке.

— Я не думаю, что здесь уместно проявлять мягкость, — хмуро заявила Амальгама, бросив на Милу яростный взгляд.

— А я думаю, вам следует проявить терпение, профессор Мендель, — осадила ее Альбина. — Мила говорит, что ни в чем не виновата и не направляла заклинание на профессора Лучезарного. У нас есть возможность выяснить это наверняка. Узнать, совершала она или нет то, в чем сейчас обвиняется.

— Правда? — с надеждой воскликнула Мила. — Как?

— Об этом может рассказать твой перстень, — ответила Альбина. — Тебе нужно только сообщить его пароль. Правда, в таком случае, увы, твой перстень больше не сможет тебе служить. Его придется заменить другим.

От радости Милы и следа не осталось. Она подняла руку и посмотрела на рубиново-красный камень, коротко сверкнувший от огня свечей в кабинете Альбины.

«Нужно только сказать пароль, — подумала Мила, — и все узнают, что я не виновата».

Но тогда придется отдать карбункул единорога, камень, который встречается раз в сто или двести лет и достается только самым достойным магам. А ведь теперь он достался ей — именно ей…

Все в ожидании смотрели на Милу, и она, не колеблясь, приняла решение.

— Нет. Я не скажу пароль.

— Вот! Полюбуйтесь! — торжествовала Амальгама, сверкая маленькими темными глазами. Она улыбнулась, и кожа на ее скулах натянулась, выставляя напоказ все изъяны похожего на череп лица. — Если бы она была ни в чем не виновата, что бы ей помешало сказать пароль и помочь выяснить правду? По-моему, здесь все ясно.

У Милы от обиды и ярости даже сердце застучало быстрее — Амальгама все перекрутила против нее, и это было несправедливо, ведь это же ее племянник все подстроил. Но Миле нравился ее карбункул, и она не собиралась расставаться с ним только лишь для того, чтобы что-то доказать Амальгаме. Уж лучше наказание. И будь что будет.

— Я считаю, что эта ученица должна быть наказана по всей строгости, — едким тоном заявила Амальгама. — На такие выходки мы не можем смотреть сквозь пальцы! И только самые жесткие меры наказания…

— Постойте! — воскликнул профессор Лучезарный. — Ну что вы, в самом деле! О каких жестких мерах может идти речь? Полагаю, будет справедливо, если наказание назначу я. А-а-а… Естественно, если профессор Ледович согласна.

Альбина бросила короткий взгляд на Милу.

— Я не против, профессор Лучезарный, при условии, что наказание не будет противоречить правилам Думгрота и Триумвирата.

Поллукс Лучезарный просиял.

— Ну… тогда… — протянул он задумчиво, — пожалуй… девочка могла бы помочь мне в подготовке к следующему представлению.

У Милы брови поползли на лоб, а Амальгама застыла с открытым ртом, в ужасе глядя на профессора, словно пытаясь решить, а не сошел ли он с ума. Профессор тем временем вскинул глаза к потолку, как будто что-то подсчитывая в уме, и добавил:

— Я думаю, это займет от двух до четырех часов, но…

— Ну знаете! — взорвалась Амальгама, наконец придя в себя.

— Полагаете, много? — с сомнением воззрился на нее Лучезарный.

— Да вы что, издеваетесь? — прорычала профессор алхимии, ее глаза метали молнии. — Это не наказание, это просто вознаграждение какое-то! Да ее выпороть надо!!!

Альбина нарочито громко прокашлялась.

— Позвольте мне решать, Амальгама, подвергать ли моих учеников порке или нет, — спокойно заметила она и, повернувшись к Лучезарному, добавила: — Но я согласна с профессором Мендель. Не слишком ли мягкое наказание? В конце концов, можно было бы прибегнуть к стандартным дисциплинарным взысканиям. Обычно в таких случаях ученика лишают магического проводника. — И, заметив реакцию Милы, уточнила: — Естественно, только до истечения срока наказания.