Все это было крайне занимательно — и то, что он рассказывал насчет Джульет и женщин ее социального класса; и то, как его пальцы двигались по моей ноге и в настоящий момент массировали место повыше лодыжки, где ступня переходила в голень. Надо будет спросить у Абби, как оно называется. Пока что я считала его «зоной Эллиота».

— Джульет какое-то время будет у нас появляться, им придется привыкнуть, — сказала я, прикидывая, как мне самой привыкнуть к этому.

Он кивнул:

— У Фила на нее серьезные виды, но за каждую роль в хорошей картине «Глориос» ей приходится играть хотя бы в одной плохой. Это новая математика от Уоксманов. Собачья работа.

Собака! В пять утра на следующий день мне нужно было быть в «Ройялтоне», чтобы встретиться с Робертом и забрать Мо на шоу «Сегодня». Я убрала ногу так поспешно, что на лице Эллиота отразилась тревога.

— Твои слова напомнили мне, что завтра в пять я должна доставить гостя на телевидение.

— Я буду искренне рад еще раз встретиться с тобой и твоей ножкой.

Я ответила, что мне тоже этого хочется.

— Послушай, Карен, я открою тебе маленький секрет. — Эллиот подался вперед и зашептал мне в волосы: — Джульет в роли АэроДжен — решенное дело. Фил и Тони гоняют ее по городу в рэпперском прикиде, чтобы поднять шумиху вокруг картины. И вот еще — тебе интересно, почему она не смогла полететь в Лос-Анджелес? Ее бабушка серьезно больна, и Джульет не хочет надолго с ней расставаться. — Он быстро поцеловал меня в губы и пробормотал: — В следующий раз — никаких сапог.

На следующее утро, в четверть шестого, мы с Робертом поднимались в обшитом деревом лифте на одиннадцатый этаж отеля «Ройялтон», чтобы забрать Мо. Мы постучали в дверь и услышали голос Чарли: «Входите, я уже готов».

Роберт потряс головой и толкнул дверь. Мо, весь причесанный и приглаженный после вчерашнего визита к парикмахеру, лежал, разлегшись поперек королевской постели, а перед ним стояли тарелку с гостиничной пищей. Когда мы вошли, он сопел и обнюхивал бекон, одновременно не выпуская из виду тарелки с сосисками.

— Только посмотрите, как он хавает деликатесы, — сказал Чарли. — Мо — прирожденная звезда.

Сам он сидел в кресле и ел жареное мясо и яичницу.

— Мне нравится этот отель — они пообещали, что приготовят все, что я только захочу, — заявил он, со счастливым видом макая говядину в кетчуп. — Это великий день для моего малыша. — Сияя, Чарли посмотрел на Мо, который проглотил свои сосиски и теперь с жадностью пожирал оладьи с черничным вареньем.

— А это ему не вредно? — спросила я.

— Он сам попросил, — ответил Чарли.

Мы с Робертом переглянулись.

— Да ладно, я просто хотел проверить, понравятся ли ему оладьи, раз уж их можно заказать бесплатно. Он будет в полном порядке. Обещаешь, Мо?

До половины девятого еще было время, однако предполагалось, что мы появимся в студии на Рокфеллер-плаза не позднее шести. В шоу «Сегодня» любили, чтобы все было схвачено, и мариновали участников в артистическом фойе как минимум два часа. Мы подождали, пока Мо закончит завтрак. Роберт достал из портфеля варежку, которую ему дал парикмахер, и вытер псу морду.

— Рад тебя видеть, старик, — сказал он, и Мо немедленно вложил свою лапищу в руку Роберта. Тот улыбнулся и дал собаке что-то вкусное.

В две минуты седьмого зазвонил сотовый Роберта.

— Да, мы уже идем. Увидимся через четыре… нет, через три минуты.

— Давай я тебе отдам упряжь, — сказал Чарли.

— Нет, спасибо. Я принес ему подарок. — Роберт показал красивый кожаный ошейник ручной вышивки и поводок. И на том и на другом были маленькие латунные пластинки с выгравированной надписью «Грецки».

Роберт надел на Мо ошейник и пристегнул поводок.

— Мо, рядом, — велел он, и пес повиновался.

Чарли присел на корточки и погладил собаку.

Я сказала:

— Его покажут между восемью тридцатью и девятью. Четвертый канал. Еще увидимся.

Мы с Робертом вышли из номера и вошли в лифт. Я нажала «1», а Роберт — «7».

— Что ты делаешь? Мы опоздаем!

— Мы успеем, Карен, еще только шесть двадцать пять.

Телефон Роберта вновь зазвонил, но он не ответил. На седьмом этаже Роберт достал ключ от номера, и мы все втроем вошли внутрь. Роберт посмотрел на меня: