— Его багаж потерялся в «Конкорде»? — Этого просто не могло быть. — Туда же помещается всего сто двадцать пять человек.

— Я знаю, знаю. Но они думают, что кто-то взял чемодан по ошибке и еще объявится.

— Какая чушь. Как он к этому отнесся?

— Спокоен, как скала. Случись такое со мной, я бы голос сорвал, но он все воспринимает с невероятным пониманием. Сейчас они с Робертом ждут в машине, и, как только я здесь разберусь, мы отвезем его в «Шерри-Нетерленд». Клянусь, что, если когда-нибудь полечу на этой штуке, я возьму с собой самый занюханный чемодан. Они сейчас выгружали багаж, так там сплошные здоровенные кофры от Луи Вюттона — и у Джимми, разумеется, был такой же. Чем ты сейчас занимаешься — потеешь в офисе?

— Я на просмотре «Имитатора», оповещаю Тони о реакции зрителей.

— Ах да, режиссер хочет убедиться, что все будут визжать, когда натикает две минуты и сорок восемь секунд.

— Сорок три, — поправила я. — Ну, пока. — Я посмотрела на Оливера: — Представляешь, в «Конкорде» потеряли багаж Джимми.

— Кофр от Луи Вюттона? — спросил он, приоткрывая глаз.

Я кивнула.

— Понятно. — Его голос был полон мировой скорби. — В последний раз, когда я летел их рейсом, мой чемодан нечаянно взяла Джульет Бартлетт.

— Да ну?

— Ага, но мы разобрались. Она завезла его мне, и мы выпили. Без ущерба и последствий.

— Правда?!

У Оливера зазвонил телефон.

— Да, она премиленькая, но не мой тип, — объяснил Оливер, поднося трубку к уху.

Я не переставала удивляться его манере изъясняться. То, что у другого прозвучало бы грубостью, у него выходило совершенно естественным и безобидным.

Продремав с полчаса на скамейке под телефонные разговоры Оливера, я обнаружила, что уже без четверти двенадцать. Пора было возвращаться в кинотеатр.

— Пошли обратно, смотреть начало, — сказала я Оливеру.

— Карен, ты не возражаешь, если я смоюсь? У одного моего приятеля проблемы, и я ему нужен.

— Ладно. — Я и сама могла справиться. Кроме того, с учетом отношения к Оливеру в офисе отказывать ему было неразумно. В первый день его работы мы были поражены, когда увидели, как улыбающийся Фил ведет его к нам и представляет Аллегре, которая, в свою очередь, говорит ему: «Добро пожаловать». Мы с Дагни сидели разинув рты, пока Аллегра кудахтала над Оливером, расспрашивала его о родителях и рассказывала забавные истории о маскараде, на котором она была и где его отец, Фил и президент нарядились тремя мексиканцами. Казалось, что Аллегра вдруг стала нормальным человеческим существом. Более того, у нее даже появился голос. Роберт, следуя инструкциям Аллегры, сопроводил Оливера в пустую кабинку — предмет вожделений многих сотрудников. Стало понятно, что Аллегра превратила этот отсек в «гостевой офис», а значит, шансов занять его ни у кого из нас не было.

«Гость» — удачный эпитет для роли, которую играл этим летом Оливер. Не то чтобы он не хотел помогать — просто привычный образ жизни часто мешал ему появляться на работе. Он общался с золотой молодежью, волочился за фотомоделями и время от времени пропадал где-то со своим соседом по дому, так что времени на работу с факсами и файлами у него оставалось немного, и на это смотрели сквозь пальцы. Видимо, всем казалось, что было бы несправедливо заставлять Оливера ставить интересы «Глориос» выше привычной светской жизни. Но я была благодарна ему за одну вещь — Оливер предложил мне пользоваться его кабинкой: «Когда тебе захочется отдохнуть от трудов, крошка». С тех пор всякий раз, когда мне надо было удрать и не хотелось изображать перекур, меня можно было найти в «рабочей конурке» Оливера. Я читала книги или просто витала в облаках, созерцая прикрепленные к стене фотографии. На снимках был запечатлен он сам, на доске для серфинга, вместе с Лабрадором президента, Никаких официальных портретов Оливера в обществе главнокомандующего — такие были у всех.

На дневном просмотре «Имитатора» я получила почти те же результаты — ахов было чуть больше, но это уравновесилось некоторым сокращением визгов. Нервный смех устойчиво держался на шести процентах. Я передала цифры Трише и вернулась на свою скамейку, радуясь возможности бездельничать до двух часов дня. Потом позвонила Абби.

Мы всегда проводили лето вместе: загорали на пляже, ходили на вечеринки на открытом воздухе и время от времени проводили выходные у ее бабушки и дедушки в Уотч-Хилл. Я с нетерпением ждала возвращения Абби — она собиралась провести июль и август со мной и Элен. Но в конце июня ее выбрали для участия в престижном исследовательском проекте, и она все время проводила в университетской лаборатории — совсем не леденящей душу, по моему глубокому убеждению. Мы отправляли друг дружке десятки сообщений и электронных писем, но вот уже два месяца не разговаривали по-настоящему.

— Карен! — Она отозвалась после первого же звонка.

— Здесь просто… — начала я.

— Знаю — я тоже была по уши в делах, — сказала она.

За что я люблю Абби — мы всегда могли продолжить беседу с того места, на котором остановились в прошлый раз.

Я со смехом сообщила:

— Мой практикант, Оливер Бартон — из нантакетских Бартонов, которые дружат с президентом, — только что бросил меня на произвол судьбы, потому что у него нашлось занятие получше. Дагни в него втюрилась и постоянно старается пройти мимо его кабинки. Надеется, что он обратит на нее внимание, но он, конечно, почти не появляется в офисе.

— А тебе это нравится, да? Кстати, ведь прошла почти половина срока, правильно? Я про ваш договор с Эллен. Год-то продержишься?

— Прошло всего около пяти месяцев, — ответила я и вдруг поняла, что уже успела забыть о договоре. — Трудно сказать. Интервалы между унизительными выговорами возрастают, так что сдвиги есть. Я все больше и больше работаю на отдел маркетинга, а это здорово. Сайт уже готов, и отзывы неплохие. Конечно, в нашем отделе никто не знает, что я приложила к этому руку. Они все здесь держатся невероятно обособленно.