— Я не хотела… я не подумала… — Гвин шмыгнула носом. Господи, речь идет всего лишь о куске фольги! Разве это причина для слез?

— Ну что ты, детка. — Мэгги обняла ее за плечи. — Я и не припомню, чтобы ты плакала. Жизнь бывает нелегка.

Бросив фольгу на стол, Гвин оторвала бумажное полотенце от рулона, висящего рядом с раковиной, и, отвернувшись, вытерла глаза и нос.

— Это все вспышка гормонов, — пробормотала она. — Обычно со мной такого не бывает.

— Ааа, гормоны. Когда я была в твоем возрасте, мы ничего не знали про гормоны. Удобная штука — все можно свалить на них.

Прикрывая нос и рот скомканным полотенцем, Гвин скосила глаза на Мэгги. Экономка взяла помявшуюся фольгу, аккуратно расправила ее на столе и завернула то, что осталось после обеда от тушки крупной индейки.

— Твой дед тоже расстроен, что Алека не было сегодня.

Гвин опять шмыгнула носом.

— Кто сказал, что я расстроена из-за Алека?

— Никто и не говорил, — спокойно произнесла Мэгги. — А вот твои глаза говорят об Алеке с тех самых пор, когда тебе исполнилось тринадцать.

— Ну знаете, Мэгги! — Гвин быстро отвернулась, ища глазами, что бы еще убрать. Булочки. Отлично. Она схватила пластиковый пакет и принялась складывать в него булочки. — Ваше ирландское воображение, Мэгги, заводит вас слишком далеко. Алек всегда относился ко мне как к младшей сестре.

— А тебе это не нравилось. — Гвин с нарочитой аккуратностью завязала пакет с булочками и положила его в хлебницу. — Гвин? — Она подняла вопросительный взгляд. — А ты знаешь, чего ты хочешь на самом деле?

— Что за странный вопрос…

— Это тот вопрос, который ты должна задать себе, детка, — последовал спокойный ответ. — Ты не можешь иметь все сразу. А мне кажется, что именно это ты пытаешься сделать. — Мэгги вытерла руки о фартук и подошла ближе. — Думаю, ты могла бы стать незаменимым человеком в жизни Алека, но только вся, целиком. На половину он не согласится. Он не такой, как ты, он не способен разделить себя на тысячу частей. Если ты действительно хочешь делать эту свою карьеру, если ты собираешься вернуться в Нью-Йорк, пожалуйста. Делай то, что считаешь нужным. Но не втягивай в это Алека.

— Я и не пытаюсь…

— Разве?

— Нет. Не пытаюсь. — Это было правдой, несмотря на то, что произошло — или могло произойти вчера. Ну, может быть, не полной правдой. — Я действительно расстроена тем, что Алек уехал, но это все, — продолжила Гвин, заставив себя улыбнуться. — Между мной и Алеком ничего серьезного быть не может. Мы не подходим друг другу…

Экономка громко хмыкнула.

— Всегда есть те, кто хочет просто урвать вкусный кусочек. — Гвин не нашлась, что ответить на это, но оказалось, что Мэгги сказала еще не все. — Видишь ли, детка, если Алек высокий и сильный, это не значит, что его сердце нельзя разбить. У него уже был один неудачный брак. И, насколько я знаю, после развода он ни с кем не встречался. Он не из тех, кто быстро находит утешение с другими.

— Да, — сказала Гвин, криво улыбнувшись, — это я уже поняла.

Мэгги мягко положила руку ей на плечо.

— Это не спектакль, Гвинет, где люди в течение двух часов изображают из себя кого-то другого, а потом возвращаются домой и продолжают жить своей жизнью. Тебе надо принять четкое решение. Если этот человек действительно дорог тебе, то ты должна поступать так, чтобы ему было хорошо и в будущем. — Пожилая женщина посмотрела на девушку таким взглядом, от которого та съежилась. — А не только сейчас. Делать то, что хочешь, не думая о том, что будет дальше, нечестно, разве не так?

Отвернувшись, Гвин занялась перекладыванием в пластиковый контейнер остатков картофельного пюре.

— Мэгги? — окликнула она через минуту.

— Что, детка?

— Почему вы всегда правы?

— Такой меня создал Господь. Надо же, остался кусок тыквенного пирога. Ума не приложу, что с ним делать.

Гвин буквально выхватила тарелку из рук экономки.

— Если я уеду отсюда толстой, как пышка, виноваты будете вы, Мэгги, — сказала она с набитым ртом. — А взбитых сливок не осталось? — Экономка плюхнула большую ложку сливок поверх уже наполовину съеденного куска. — Спасибо, — пробормотала Гвин.

— Пожалуйста, — ответила Мэгги.

К одиннадцати часам следующего дня, после целого утра, понапрасну проведенного у телефона, Гвин поняла, что найти другую работу будет не так легко. Все вакансии, которые она вычитала в газете насколько дней назад, были либо уже заняты, либо не подходили. Правда, было утешение: она наконец получила последний чек из галереи в Нью-Йорке. Но его сопровождало короткое письмо, в котором ее бывшая соседка по квартире сообщала, что Гвин задолжала почти двести долларов за воду, электричество и телефон.