В это время из палаток выбегали солдаты центурии. Они в спешке натягивали кто шлемы, кто нагрудные панцири, хватали оружие и бежали к воротам. Лучники на башнях начали стрелять уже в тот момент, когда островитяне, преследующие Авента и Басскара, только-только показались из зарослей. Несмотря на то, что дикари бежали быстро, их большое число и скученность, а также то, что они не носили ничего, кроме набедренных повязок, позволило стрелкам положить не меньше полусотни атакующих, прежде, чем те приблизились к воротам и стенам лагеря. Но потери не остановили островитян. Они лезли и лезли вперёд, с одним лишь желанием - добраться до врагов. Командовал ими высокий молодой воин, в котором Сабин узнал сына старейшины. Атакующих должно быть было не меньше тысячи человек. Давя своей массой, они оттеснили от ворот Гая Фалиска и его людей, причём один из солдат был тяжело ранен и затоптан вторгшимися. Впрочем, центурион сам приказал отойти, чтобы не попасть в окружение. Его воины, наконец, метнули пилумы и тут, как раз подоспела подмога. Три десятка либурнариев, выстроившись в три линии, ударили на толпу дикарей.

Возле ворот закипела ещё более ожесточённая схватка. Кровь лилась ручьями, хрипели и плакали раненые. Преимущество закованных в сталь либурнариев с щитами и вооружённых мечами-гладиусами, была очевидна. Потеряв лишь трёх товарищей, они достаточно легко остановили полуголую толпу дикарей. Солдаты кололи и рубили короткими скупыми движениями, учитывая скученность толпы. Стремительно росла гора окровавленных трупов.

Сабин и Марк Петрий тем временем, построили в боевой порядок остальных своих людей. Затем, по сигналу Гая Фалиска, тридцать человек отошли назад, а в бой ринулись бойцы резерва. Центурион Фабий Аквилл вывел из восточных ворот десяток человек, обогнул стену и вышел во фланг островитян рвущихся в ворота. Атака с двух сторон была весьма успешной. От первого же удара толпа дикарей распалась. Кроме того, островитян изрядно потрепали римские стрелки, безнаказанно убивая их с башен и стен. Атакующие отхлынули и начали отступать.

Видя это, Лот впал в ярость и отчаяние.

 - Вперёд! – заорал он. – Отомстим за наших братьев!

 И не дожидаясь никого, он один кинулся к воротам. Впрочем, вокруг него тут же сомкнулась сотня самых сильных и отважных воинов, вооружённых дубинами. Отряд Сабина вышел им на встречу за пределы лагеря. Противники сошлись, и началась резня. Дикари и их командир дрались с яростью обречённых. Лот смог попасть в лицо одному из римлян своим копьём, ещё пятерых чужеземцев свалили и забили насмерть дубинами, сорвав с их голов шлемы. Но это было всё, чего смогли добиться отчаявшиеся дикари. Марк Петрий сошёлся с Лотом в коротком и кровавом поединке. Копьё островитянина пробило панцирь келевста и слегка оцарапало ему левое плечо. Марк Петрий рубанул мечом сверху вниз под углом. Острая, как бритва сталь меча без труда рассекла кожу на правом плече Лота, затем мышцы, связки и наискось, с приглушенным хрустом вошла в грудину. Хлынула кровь и Лот с мучительным стоном повалился под ноги своему убийце. Это стало финалом битвы. Островитяне обратились в бегство. Лишь двое воинов, ещё сохранивших мужество, подхватили тело своего командира и только после этого пробежали вслед за остальными.

Римляне, разгоряченные боем, бросились, было преследовать островитян, но Сабин приказал остановиться. Кто знает, не приготовили ли дикари засаду в окружающих лагерь джунглях? Зато, никто не останавливал стрелков и не мешал им продолжать сеять смерть. Вдогонку бегущим летели стрелы и свинцовые шары, выпущенные из пращ. Обливаясь кровью, дикари падали, кто раненый, кто убитый. Некоторые, громко крича пытались ползти, трое островитян, несмотря на то, что в их телах торчали стрелы, продолжали бежать, поражая своей жизнестойкостью, вызванную по-видимому шоком. Всё пространство вокруг лагеря было покрыто телами убитых и умирающих, в воздухе отчетливо ощущался запах крови.

Кода последний из дикарей скрылся, Сабин приказал Гаю Фалиску.

 - Отправь десять человек, пусть добьют раненых.

 - Вот повеселимся, - центурион начал потирать руки в предвкушении кровавых расправ и издевательств, что так любят творить победители в отношении побеждённых.

 Сабин огляделся по сторонам. Уже наступали сумерки и времени на «веселье» не было.

 - Убивать быстро! – рявкнул младший трибун. – Скоро ночь и все наши должны быть в лагере.

 Хотя дикарей и не было видно, и ничто не указывало на их присутствие в окружающих джунглях, Сабин не был уверен, что они ушли. Поэтому, он решительно пресёк все издевательства и истязания, которые непременно продлились бы до глубокой ночи. Грубый Гай Фалиск, для которого убийства, издевательства и насилие, уже давно стали привычной частью жизни, был явно недоволен, но спорить со старшим по званию не решился. Неповиновение приказам в римской армии каралось смертью. А он был старый служака и всегда выполнял приказы, даже если, они были ему совсем не по душе. Римляне быстро добили раненых и торжествуя вернулись в лагерь. Всего, вокруг укрепления пало не меньше четырёх сотен дикарей. Ещё столько же вповалку лежали внутри ограждённого периметра. От этих тел избавились, вытащив их и побросав по другую сторону ворот.

 - Трупы уберём завтра, - сказал Сабин. – Ночью это делать опасно.

 Впрочем, стрелкам на башнях он приказал не убивать островитян, если те сами попытаются забрать тела своих павших товарищей. Это, было бы, даже к лучшему.

Римлян в сражении погибло всего двенадцать. Их тела уложили рядом с телом Випсания.

Сумерки быстро сгущались, окутывая темным покрывалом римский лагерь и джунгли. Ворота закрыли и дополнительно укрепили подпорками. Сабин приказал смотреть всем в оба и быть наготове. Число караульщиков, в том числе на башнях удвоили и повсюду на стенах укрепили зажженные факелы. Наползавшие было на лагерь тени, отступили и часовые на башнях, теперь могли видеть всё пространство от стен до границы, где начинались заросли.

Горы, расположенные к северо-западу от селения ассабейцев хранили тайну племени, о которой знали лишь избранные, такие, как старейшина Арубал и члены его семьи. Здесь, в одной из малоприметных долин, попасть в которую можно было лишь зная тайные тропы, находился вход в пещеру, с виду совсем небольшую и неглубокую. Однако стоило войти в неё, пройти по извилистому коридору меньше полусотни шагов и человек попадал в пещеру колоссальных размеров, а из неё вели пути в другие, так называемые Нижние пещеры. Сюда то, Асанти - дочь старейшины и привела соплеменников, как только в море были замечены корабли чужеземцев.

Нижние пещеры были огромны, в них имелись пресноводные озера и ручьи, здесь были оборудованы загоны для животных и имелись плантации для выращивания больших питательных грибов. Гора, под которой располагались эти пещеры, вся снизу до верху была пронизана ходами и коридорами и некоторые из них выводили либо на вершину, либо на располагавшиеся ниже террасы – маленькие высокогорные луга, покрытые сочной травой. Здесь, можно было пасти скот и даже держать небольшие огороды.